Диана Гэблдон - Чужеземец
От такой цитаты меня невольно пробрала дрожь.
— В таком случае, похоже, просвещение здесь достигло невиданных пределов, раз уж они стали убивать кур вместо людей… То есть ты хочешь сказать, что раз дома довольно новые, то под ними никого не хоронили, и теперь местные жители стараются восполнить это упущение?
— Совершенно точно. — Фрэнк с довольным видом похлопал меня по спине. — По словм священника, многие из местных убеждены, что война случилась из-за того, что люди позабыли о своих корнях и о прежних обычаях, как, например, хоронить жертвенное животное под фундаментом дома или сжигать рыбьи кости в очаге… Кроме форели, конечно, — добавил он с улыбкой. — Знаешь, никогда нельзя сжигать кости форели, — или больше ни одной не поймаешь. Их надо только закапывать в землю.
— Ни за что не забуду, — пообещала я. — А если скажешь еще, что нужно сделать, чтобы никогда в жизни больше не видеть селедки, то моя благодарность будет безгранична.
Он покачал головой, полностью погруженный в свои воспоминания, — ему была свойственна такая увлеченность, когда он полностью терял контакт с окружающим миром и углублялся в свои научные изыскания, черпая знания из всех источников.
— Про селедку я ничего не знаю, — откликнулся он рассеянно. — Зато вот от мышей годится розмарин. «Розмарин в доме, все мыши — вон»… Что-то в этом роде. А вот что касается трупов под фундаментом, это породило почти всех местных привидений. Знаешь, Маунт Джеральд, большой дом в конце Хальд-стрит? Там живет призрак ремесленника, которого убили, чтобы похоронить под строением. Это случилось в XVIII веке, можно сказать, совсем недавно, — задумчиво прибавил он.
— Рассказывают, что по приказу хозяина дома сперва была возведена первая стена, и с нее неожиданно упал камень, и прямо на голову одному из рабочих, — какому-то особо неприятному парню, которого избрали на роль жертвы, — а затем его похоронили в подвале, а сверху возвели остальной дом. С тех пор он стал призраком и обитает в этом самом подвале постоянно, если не считать годовщины своей гибели и четырех Старых Дней.
— Старых Дней?
— Древние праздники, — объяснил он, порывшись в своих ментальных записях. — Хогманей — это канун Нового года, еще есть день Середины Лета, Белтейн, и день Всех Святых. Друиды и пикты праздновали дни солнца и дни огня, насколько нам известно. Короче говоря, в эти священные праздники призраки получают свободу и могут бродить повсюду, где пожелают, творить зло и добро, как им заблагорассудится. — Он задумчиво потер подбородок. — Близится Белтейн — кельтский праздник, так что внимательнее смотри по сторонам. — Его глаза заискрились лукавством, и я поняла, что он наконец вышел из своего научного транса.
Я засмеялась.
— Так здесь полно знаменитых привидений?
Фрэнк пожал плечами.
— Не знаю. Если хочешь, спросим мистера Уэйкфилда в следующий раз, когда его увидим.
Мистера Уэйкфилда мы встретили в тот же вечер. Вместе с другими соседями он пил лимонад в холле отеля, празднуя освящение новых домов.
Похоже, он слегка смутился, когда понял, что нам все известно, — едва ли ему стоило бы поддерживать языческие верования, но он заявил, что это просто местные предрассудки, ничего, заслуживающего внимания.
— Это довольно занятно, — поведал он, и я с подавленным вздохом поняла, что нас ждет еще одна ученая лекция. Что касается Фрэнка, то он тут же почуял родственную душу, и вдвоем они начали выделывать первые па этого исконного парного танца, который так любят все ученые академики. Они принялись обсуждать архетипы, проводить параллели между древними предрассудками и современными религиями… Окликнув проходившую официантку, я заказала еще чаю.
Зная по опыту, как нелегко бывает отвлечь Фрэнка от подобных дискуссий, я попросту поставила перед ним чашку, после чего спокойно удалилась.
Нашу домохозяйку, миссис Бейрд, я нашла на диванчике у окна, где она угощалась печеньем вместе с каким-то пожилым мужчиной, которого представила мне как мистера Крука.
— Я вам о нем рассказывала, миссис Рэндолл, — заявила она с радостным видом. — Это он все знает про растения.
— Миссис Рэндолл очень интересуется травами, — поведала она своему спутнику, закивавшему с вежливым видом. — Сушит их в книгах, и все такое.
— В самом деле? — Мистер Крук с любопытством поднял кустистые седые брови. — У меня есть сушилки — настоящие, прошу заметить, — для растений и всего такого. Мне их подарил племянник, когда приезжал на каникулы после университета. Он их привез специально для меня, и мне недостало духа сказать, что я ни в чем таком не нуждаюсь. Сушить травы — это понятно… На сетке или в связках… Но зачем их расплющивать — я понятия не имею.
— Ну, может, чтоб на них полюбоваться, — любезно подсказала миссис Бейрд. — У миссис Рэндолл есть прелестные фиалки… Хоть сейчас вставляй в рамочку и вешай на стену.
— Хм. — Морщинистое лицо мистера Крука выразило величайшую степень сомнения в целесообразности такого предложения. — Ну, если они могут вам сгодиться, то забирайте эти сушилки, я все равно собирался их выкидывать. Мне они ни к чему.
Я заверила мистера Крука, что с удовольствием воспользуюсь его сушилками для растений и еще с большим удовольствием посмотрю на его коллекцию трав. Он пристально взглянул на меня, склонив по-птичьи голову набок, но, наконец, решил, что мой интерес заслуживает уважения, и мы договорились встретиться завтра утром, чтобы прогуляться по окрестностям. Я знала, что Фрэнк всю первую половину дня проведет в городской ратуше, и была рада поводу не ходить вместе с ним и не рыться в старых бумагах. На мой взгляд, все эти архивы были ужасно скучными.
И вот, наконец, Фрэнк распрощался со священником, и вместе с миссис Бейрд мы отправились домой. Мне не хотелось с ней говорить о пятнах крови на ступенях, но у Фрэнка, мы видели, на сей счет не было никаких предрассудков, и он принялся расспрашивать нашу домовладелицу о местных обычаях.
— Должно быть, традиция очень старая, верно? — поинтересовался он.
— О, да. — Миссис Бейрд, хоть и с трудом, поспевала за ним, но даже не помышляла о том, чтобы попросить нас идти помедленнее. — Обычаи такие давние, что никто и не знает, откуда они пошли, мистер Рэндолл. Наверное, еще со времен великанов.
— Великанов? — переспросила я.
— Ну да, Фион и Фейн, знаете?
— Гаэльские легенды, — с интересом заметил Фрэнк. — Местные герои. Скорее всего, с северными корнями. Вообще, здесь очень чувствуется влияние викингов, вплоть до самого побережья. Даже названия норвежские, а вовсе не гаэльские.
Я вздохнула, предчувствуя очередную тему на историческую тему, но миссис Бейрд заулыбалась и принялась расспрашивать моего мужа.
