Джоанна Линдсей - Погоня за счастьем
— Совершенно верно.
— Кстати, Мелли уже собрала вещи?
— У нее еще есть три дня: вполне достаточно времени, чтобы все уложить. Она собиралась перед отъездом навестить моего отца и, вполне возможно, проведет там ночь. Правда, я думаю, ее истинное намерение — заверить моих братьев, что она прощает их за то, что разогнали всех ее женихов. Бедняги до сих пор терзаются угрызениями совести, хотя Мелли не привечала ни одного парня из тех, кто приезжал сюда в прошлом году, поэтому никакой особой беды не случилось. Кроме того, она намеревалась объяснить, что когда найдет своего принца, сразу все поймет сама, так что им не стоит волноваться.
— И она действительно считает, что они ее так и послушали?
— По крайней мере надеется, — усмехнулась Кимберли. — Иногда даже мои братья склонны согласиться с разумными доводами.
Локлан презрительно фыркнул. Кимберли познакомилась с братьями уже в сознательном возрасте. Она выросла, считая себя единственным ребенком, и не встретилась со своей многочисленной родней, пока Локлан не привез ее в Шотландию. Они явились без предупреждения, вернее, целой толпой перевалили через подъемный мост. Позже оказалось, что они выступали в роли авангарда. За ними явился ее настоящий отец, которого она до сих пор в глаза не видела. К ужасу Локлана, он оказался легендой Шотландии, причем одной из самых устрашающих. Именем Йена Макферсона матери пугали детей. Его считали бессердечным разбойником, таким подлым, что у него хватало совести смеяться и подначивать сыновей, пытавшихся разделаться друг с другом. Правда, для многих он был попросту старым чудаковатым отшельником, сорок лет не покидавшим дом. Да и зачем ему, если он держит в замке целый гарем?!
Были и такие, кто утверждал, что Йен уже много лет как мертв и его призрак ныне бродит по старой разрушенной крепости, долго бывшей местом его добровольного заточения. Ничто из вышеперечисленного не соответствовало действительности, но поскольку очень немногие люди могли похвастаться встречами с Йеном Макферсоном, то и опровергнуть сказки было некому.
Но Йен и в самом деле стал затворником и последнее время выезжал из дома только затем, чтобы навестить Кимберли и ее семью в Крегора-Касл, хотя это тоже случалось очень редко. Гораздо чаще именно она приезжала к отцу. Впрочем, Кимберли не возражала. Ей даже нравилось фантастическое окружение крепости, мрачная атмосфера, голые деревья, темные тучи, обычно скрывавшие небо и напоминавшие ей о замке ведьмы где-то высоко, в заоблачных горах. На самом же деле отец обитал в старой твердыне, превращенной в жилище и раскинувшейся на скалистом мысу. А уж внутри вообще не было ничего наводящего ужас: слишком много горластых, шумливых мужчин толклось на каждом клочке свободного пространства.
Наглым враньем было и то, что ее братья вечно пытались убить друг друга, хотя потасовки, причем жестокие, возникали довольно часто. Впрочем, братья просто боролись и почти сразу же мирились, вовсе не питая никаких убийственных намерений. Наоборот, они были фанатично преданны друг другу: стоило оскорбить одного, и приходилось иметь дело со всей стаей.
Истории о гареме тоже были чистейшим вздором, хотя и вполне правдоподобным, если учесть количество сыновей, которых породил Йен. И хотя у всех был один отец, произвели их на свет, за редчайшим исключением, разные матери. И все, как один, были незаконными. Йен так и не женился. За всю жизнь он любил одну женщину, мать Кимберли, но родители девушки вынудили ее выйти за графа Эмборо, мужчину, которого Кимберли считала отцом, пока тот в припадке пьяной откровенности не выложил правду.
Зато Йен никогда и ни в чем не отказывал своим детям, по крайней мере тем, о ком знал: собрал их в своем доме, хотя для этого пришлось ехать даже в Абердин, дал приют и некоторым женщинам, даже после того, как терял к ним всякий интерес. Мало того, он был неизменно верен очередной любовнице, или по крайней мере клялся в этом.
Ничего не скажешь, странноватая у нее семейка, и Кимберли радовалась бы, что выросла в другом месте, если бы человек, воспитавший ее, не был таким бессердечным тираном. У некоторых ее братьев были сестры от других отцов, но она приходилась родней им всем, и поэтому ей оставались беззаветно верными. Несмотря на то что она была самой старшей, ее старались защитить и уберечь от любой, даже воображаемой, опасности, а позже, когда родилась Мелисса, братья словно обезумели. Каждый был готов отдать за нее жизнь, если понадобится. И поскольку они присутствовали при ее рождении, то и считали своей.
Из-за этого они причинили Локлану немало неприятностей. Если они с Кимберли ссорились или если он хотя бы имел неосторожность хмуро посмотреть на нее и кто-то из братьев это замечал, немедленно начиналась драка. И упаси Боже, если отец вздумает пожурить Мелли в их присутствии. Чудо еще, что Локлан терпел их выходки, ибо они имели, привычку набрасываться на него, даже не объяснив причины. Должно быть, подобное свойство присуще характеру шотландцев, но, так или иначе, он давно смирился и никогда не упрекал их.
Но Кимберли горячо любила братьев, всех шестнадцать, и была готова оправдать любые их недостатки, которых у них было великое множество. Задиры, спорщики, вспыльчивые драчуны, что было весьма странно, учитывая куда более сговорчивый характер воспитавшего их Йена. По крайней мере он был куда лучше до того, как вернулся в Шотландию лечить свое разбитое сердце. И с тех пор, как в его жизнь вошла Кимберли, он был сама доброта.
Глава 3
Дом был старым, но находился в прекрасном состоянии и славился роскошью обстановки. Доналд Росс не имел титула и по английским стандартам даже не считался дворянином, но разбогател благодаря огромному состоянию, которое вместе с домом передавалось нетронутым из поколения в поколение. Доналд поразил всех и каждого, завоевав руку дочери английского виконта, но, по слухам, это был брак по любви, так что всех неизменно трогала давняя история.
В памяти Линкольна сохранился высокий широкоплечий здоровяк, сердечный и добродушный, без памяти любивший сына. Он погиб, проверяя одну из своих шахт на равнине. Свод обрушился, почти раздавив его, и бедняга умер в мучениях через несколько дней, после того как его извлекли из завала. Линкольну так и не позволили увидеть отца после несчастного случая. В то время он горько жалел об этом, но по прошествии лет был даже благодарен судьбе за то, что удалось сохранить об отце только светлые воспоминания.
Странно только, что Элинор, его мать, осталась в Шотландии после кончины мужа. Во всяком случае, не для того, чтобы воспитывать Линкольна, ибо она отослала его почти сразу после того, как начались неприятности. Но почему же она не поехала с ним? Если не хотела продавать дом, можно было нанять управляющего. В Шотландии у нее не было ни единого родственника. Не то что в Англии. Правда, Ричард утверждал, что никогда не был близок с сестрой, но все же…
