Барбара Картленд - Неукротимая любовь
— Буду, ибо другие места мне теперь не по карману, — заявил полковник Мерил.
— Мы выпьем за погибель его светлости, — пообещал маркиз, но голос его прозвучал совершенно равнодушно. — И он повернулся к двери.
— Вам письмо, ваша светлость, — остановил его один из слуг клуба, протянув серебряный поднос.
Маркиз взглянул на конверт, подписанный, несомненно, женской рукой и издававший слабый экзотический аромат. Небрежным жестом он отодвинул поднос:
— Я прочту его позже.
Полковник Мерил рассмеялся.
— Как ты жесток, Сильванус! — воскликнул он. — Дама с замиранием сердца ждет ответа, а ты? Интересно, кто бы это мог быть?
Маркиз не ответил — он открыл дверь и спустился по ступенькам на улицу. Здесь он остановился, ожидая, когда подадут его высокий фаэтон.
Этот черно-желтый фаэтон с двумя великолепно подобранными гнедыми скакунами в упряжке узнавали на улицах Лондона с такой же легкостью, как и экипажи самой королевы.
И хотя он стоял у дверей «Белого клуба» всего несколько секунд, на улице уже успела собраться небольшая толпа, пожелавшая посмотреть, как маркиз взял вожжи и развернул коней в сторону Пикадилли.
В высокой шляпе, щегольски надвинутой на ухо, в рединготе с несколькими воротниками, с рукояткой кнута, зажатой в правой руке, он представлял собой впечатляющее зрелище. Кони, будто понимавшие, что ими управляет человек светский, изогнули дугой шеи и затрясли длинными гривами, словно желая показать, как они гордятся им.
— Ты глянь, какой лихач! — воскликнул один из зевак, когда фаэтон тронулся.
Кучер запрыгнул на свое место рядом с маркизом, а тот щелкнул кнутом, и лошади рванули так резво, что толпа зевак только рты разинула.
— Только он один умеет так ездить, — заметил старый джентльмен, шедший по Сент-Джеймс-стрит. — Современным-то юнцам и с парой мулов не управиться, не то что с такими прекрасными скакунами, как эти.
— Да, он великолепен! — заметила со вздохом его спутница.
Немало женщин смотрело вслед маркизу, проезжавшему по Беркли-стрит. В нем было что-то, поражавшее их воображение, и, быть может, когда он правил экипажем или просто ехал в нем, привычное выражение цинизма или скуки на его лице не так бросалось в глаза.
Улица была пустынной. Магазины уже закрывались, а представители высшего света отправились менять свои модные дневные одежды на еще более модные вечерние туалеты, собираясь на обеды, маскарады, рауты и ассамблеи.
Кони маркиза на большой скорости свернули с Беркли-стрит на площадь Беркли. Но когда они заворачивали на Чарльз-стрит, на мостовую с тротуара внезапно выбежала женщина.
Все, казалось, случилось в одно мгновение. Кони уже почти касались ее своими копытами, когда она поняла, что оказалась в опасности. Девушка повернулась, чтобы бежать, но поскользнулась на мостовой, грязной после недавнего дождя, и упала.
Только благодаря необыкновенному умению маркиза управлять фаэтоном его колеса не задели девушку. Он резко осадил коней и бросил вожжи кучеру.
Подбежав к упавшей девушке, маркиз увидел, что какой-то мужчина уже помог ей подняться.
Маркиз узнал в нем сэра Роджера Краули, повесу и распутника, которого он терпеть не мог. Он взглянул на женщину и увидел, что она еще совсем девочка. Она, по-видимому, не пострадала, но была оглушена случившимся.
На девушке было старомодное муслиновое платье, запачкавшееся при падении; поверх платья наброшена шерстяная шаль. Ее дешевая соломенная шляпка, украшенная веселенькими голубыми лентами, съехала набок, и девушка поправила ее своими маленькими ручками в митенках. Они слегка дрожали от пережитого ею шока.
— Надеюсь, вы не пострадали, мадам? — спросил маркиз.
— Она сильно напугалась, вот и все, — ответил за нее сэр Роджер. — Не беспокойтесь, милорд, я позабочусь об этой молодой леди.
— Спасибо, не надо… обо мне… беспокоиться, — произнесла девушка тихим и удивительно приятным голосом.
— Вам сейчас для успокоения нужен бокал вина, — сказал сэр Роджер. — Берите меня под руку.
Маркиз уже повернулся было, чтобы уйти, но тут услышал, как девушка испуганно произнесла:
— Прошу вас… оставьте меня в покое. Это из-за вас, сэр, я совершила глупость, выскочив на дорогу.
— Мы поговорим об этом в более спокойной обстановке, — тихо проговорил сэр Роджер.
И он положил свою руку на руку девушки, но она вырвала ее.
— Я никуда с вами не пойду! — крикнула она. — Мне нужно попасть в Тейн-Хаус.
Маркиз взглянул на нее.
— Вы сказали — Тейн-Хаус, я не ошибся? — произнес он, растягивая слова.
— Нет, не ошиблись, — с живостью ответила она. — Может быть, вы подскажете мне, как туда добраться? Я спросила об этом вот у этого джентльмена, но он, похоже, меня не понял.
— А может, просто не захотел понять, — бросил маркиз презрительным тоном.
— Я лучше вас знаю, что надо этой молодой девушке, — со злостью сказал сэр Роджер.
Это был краснолицый мужчина средних лет. Источником его богатств служили мельницы в Йоркшире, которых он в глаза не видел.
— По-моему, леди очень ясно выразила, что ей нужно, — ответил маркиз. — Она хочет, чтобы ей показали дорогу к Тейн-Хаус. А я, как мне кажется, как раз тот человек, который может это сделать.
Глаза мужчин встретились. С яростью, какой вряд ли можно было бы ожидать по такому ничтожному поводу, сэр Роджер произнес:
— Вы уже второй раз переходите мне дорогу. Хочу вам сказать, что вы вполне заслужили свое прозвище.
Маркиз иронически поклонился, а затем предложил девушке, с изумленным видом глядевшей на них, свою руку.
— Позвольте, мадам, проводить вас до Тейн-Хаус, — сказал он. — Это совсем недалеко — надо пройти всего несколько домов по этой стороне улицы.
— Спасибо… спасибо вам огромное, — задыхаясь, произнесла девушка, — но вам не надо сопровождать меня, я сама найду дорогу.
Сделав вид, что не замечает его руки, она быстро зашагала по тротуару. Маркиз, даже не оглянувшись на разъяренного сэра Роджера, пошел рядом с ней. Девушка была такой маленькой, что, несмотря на ее торопливый шаг, маркизу казалось, что он идет очень медленно.
— Мне… нужно… только найти… Тейн-Хаус, — нервно сказала она, словно его присутствие подавляло ее.
— А к кому вы идете? — спросил маркиз.
— Мне нужен… маркиз Тейн, — ответила девушка.
Маркиз поднял брови. К этому времени они уже подошли к его дому. Фаэтон прибыл раньше, и на тротуаре уже был расстелен красный ковер, дверь была открыта, и напудренные лакеи в своих бордовых с золотом ливреях уже выстроились, как обычно, у двери, чтобы встретить его.
