Джулия Хилпатрик - Ретт Батлер
Тогда Эшли приезжал к ним в Сан-Франциско. Он был совершенно подавлен, когда говорил со Скарлетт о сыне. Ретт вышел и оставил их наедине. Он понимал, что у него нет никаких причин ревновать Скарлетт, да и к Эшли он не испытывал теперь неприязни. И все-таки неизвестно почему, он презирал Эшли. Он никогда не находил в нем тех качеств, которые всегда ценил в мужчинах: сильной воли, решительности, надежности. Ретт не мог простить Эшли девичьих заблуждений Скарлетт, смерти Мелани. Эшли не мог никого защитить, он всегда сам нуждался в защите. Может быть, поэтому Бо и оставил его.
Эшли сидел в гостиной дома Батлеров, все такой же стройный, утонченно аристократичный, хотя с момента их последней встречи в Атланте, волосы его заметно поредели и в них стало больше седых прядей. Скарлетт приветливо коснулась руки Эшли. Он нежно поднял ее руку и поднес к губам.
– Ты по-прежнему восхитительна, Скарлетт. Время не властно над тобой. Наоборот даже, с годами ты становишься еще прекраснее. Поделись секретами своей вечной молодости.
– Ты тоже неплохо выглядишь, Эшли. Возмужал. Мне приятно знать, что ты счастлив с Кэйти.
– Я бы не стал говорить о счастье, когда речь идет обо мне. И дело не в Кэйти. Она очень милая и достойная женщина. Но у меня такое ощущение, что я не живу, а существую. Жизнь прошла мимо меня. Я потерял Мелани, не смог удержать тебя. Вобщем-то, я понял, что ты меня не любила, а всегда жалела. И тебе не стоило связывать свою жизнь со мной. Ты – огонь, а я так, едва тлеющий уголек, скорее пепел. Хорошо, что ты тогда в нашу последнюю встречу отказала мне. Таким образом, ты избежала разочарования во мне.
– Ну что ты, Эшли, дорогой. Почему ты так мрачно настроен. Что-то случилось у тебя в семье, в жизни. Я помогу тебе.
– Ничего конкретного не случилось. Просто я, наконец, осознал, что всю жизнь жил под твоим крылом. Даже Бо это почувствовал. Юноши любят сильных и решительных родителей. Вот и он покидает меня. А он, единственное, что у меня есть.
– Не делай трагедии из решения Бо, милый Эшли. Он остается твоим сыном. И ничего не изменится, если он поживет у нас. Очевидно его привлекают большие семьи, – засмеялась Скарлетт, чтобы хоть как-то разрядить обстановку и вывести Эшли из состояния полнейшего уныния. – А потом ведь мы оба несем ответственность за него. Ты ведь знаешь последнее желание Мелани. Она просила меня присмотреть за ним и поручила его мне. Я очень любила Мелани и всю свою жизнь буду чтить ее память, поэтому не думай, что Бо будет нам в тягость. Я обещала Мелани, что буду относиться к Бо, как к родному сыну. Не отчаивайся, Эшли. Пусть все идет так, как идет. Ты знаешь, это не мой девиз, но и меня жизнь кое-чему научила. Легче всего заставить Бо подчиниться, но не сломаем ли мы его? Я думаю, что вскоре он определит свой путь в жизни.
– Скарлетт, ты всю жизнь заботилась о нас, а теперь, когда я и сам могу позаботиться о сыне, он предпочел тебя, твой дом, твою семью. Еще и с ним тебе будут хлопоты.
– О, об этом не беспокойся, Эшли. Присутствие Бо доставляет нам всем только радость.
Вот так Бо и остался в семье Скарлетт и Ретта. Они были счастливы обрести еще одного сына, тем более сына милой Мелани, и обожали его, хотя иногда им приходилось с ним нелегко. Когда Бо хотелось повеселиться, он мог пошутить над Кэт, вносил колорит в аскетическую жизнь своего кузена Уэйда, завязывая узлом простыни его постели, пуская в туфли ужей, то тут, то там подсовывая мышек, насыпая перец в утренний кофе, чтобы отвлечь Уэйда от постоянных серьезных мыслей. Несмотря на то, что Уэйд очень любил своего непоседливого кузена, порой ему казалось, что Бог послал Бо, чтобы затруднить ему жизнь, создать дополнительные проблемы. В тех редких случаях, когда Уэйд проявлял хотя бы малейшую заинтересованность к особам противоположного пола, что было крайне редко, Бо тут же появлялся в качестве эксперта, он не испытывал ни капли смущения в окружении девушек или в обсуждении вопросов, которые касались их интимных тайн. Его общительность не знала границ.
Когда они на пароходе плыли в Англию, где бы Скарлетт с Реттом не появлялись, восторженные приветствия не давали им забыть о существовании Бо: «А-а, вы – родители этого милого юноши!»
Иногда Скарлетт одолевало беспокойство по поводу излишней взбалмошности юноши, но Ретт только смеялся над выдумками Бо. Он даже был рад, что тот не похож на своего меланхоличного отца.
Самым непостижимым созданием оставалась дочка Скарлетт и Ретта – Кэт: зеленоглазая, с длинными черными прядями волос, которые обрамляли ее смуглое личико. Она была прелестна, очаровательна, как диковинный, экзотический цветок.
У себя в Баллихаре Кэт могла ходить, где угодно, пропадала в лесах и полях, знала там все тайные тропы. Большой город не давал такого простора. Все путешествия Кэт ограничивались границами дома и большого тенистого сада, но она и здесь иногда исчезала, и никто никогда не знал, где она могла быть. А через некоторое время вновь появлялась, как будто на невидимых крыльях и неизвестно откуда. Кэт была сокровищем отца и любимым ребенком матери. Но вот своей няне Морин Кэт доставляла немало хлопот своими постоянными исчезновениями. Она то и дело прибегала к Скарлетт с жалобами на малышку: – Вы опять будете сердиться на меня, мадам, но ведь она как будто сквозь землю проваливается, – недоумевала простодушная девушка.
Морин была ирландкой, очень приятной и милой девушкой, которая покинула Ирландию, когда ей едва исполнилось 14 лет. И через некоторое время Скарлетт порекомендовали взять эту серьезную исполнительную девушку няней для Кэт. Скарлетт с удовольствием приняла Морин, и с тех пор ни разу об этом не пожалела. Морин полюбила семейство Батлеров, и они платили ей тем же. У нее был свой взгляд на воспитание детей, который она вынесла из раннего детства в родительском доме: – Вы с мистером Реттом портите Кэт, мадам, тем, что никогда ее не наказываете. Дети должны воспитываться в строгости, – выговаривала она Скарлетт. Скарлетт, смеясь, соглашалась с ней.
Наступил день отъезда Батлеров. Они договорились встретиться с Ричардом на набережной «Уайт Стар» в Саутгемптоне этим утром. А сейчас все сидели в столовой Хейвермура. Предотъездное возбуждение полностью овладело детьми. Они сидели, как на иголках, уже больше не в силах выдерживать замороженную атмосферу прощального завтрака. Скарлетт постаралась как можно строже взглянуть на маленькую Кэт, которой Бо что-то шептал на ухо, и она уже готова была рассыпаться звонким хохотом.
– Тш-ш-ш! – шепнула Скарлетт, заговорщицки подмигивая им и показывая глазами на Лестера. Их собственные застолья дома больше напоминали восточные базары, но здесь им приходилось соблюдать приличия и следовать традициям дома Лестера, что детям было абсолютно не по силам.
