Дебора Мартин - Любовь срывает маски
Мужчина был без сознания, однако сердце еще билось, и тоненькая ниточка слабого и редкого пульса, соединяющая его с жизнью, не давала Мэриан смириться и отдать его в руки смерти. У нее совсем не было времени на то, чтобы задаваться вопросом, кому понадобилось вспарывать этому бедняге живот, она сразу же приступила к делу.
Под ее бдительным присмотром Гаретт и фермер осторожно перенесли раненого в повозку, с которой приехал из поместья Уильям. Затем Мэриан села рядом с раненым, и весь путь — а ехали они в Фолкхэм-хауз по ухабистой дороге очень медленно и осторожно — была занята только тем, как остановить кровотечение и не дать оборваться тончайшей ниточке, на которой висела жизнь ее неожиданного пациента. Примерно через час его перенесли в комнату — по странной насмешке судьбы это была ее бывшая спальня. И весь оставшийся день она крутилась волчком, гоняя слуг, требуя горячей воды, перевязочного материала, смешивая и заваривая травы.
Уход за раненым потребовал от Мэриан всего ее мужества и силы духа, так как при одном лишь виде его раны ей становилось дурно. Но, глядя, как мужественно этот человек сражается со смертью, она не могла даже на мгновение поддаться своей слабости. Стремясь, чтобы его борьба не закончилась поражением, Мэриан не отходила от него ни на шаг, обрабатывала и перевязывала рану, пытаясь, как могла, остановить кровотечение. Она прикладывала бальзам, смачивала воспаленные губы, заставляя по глотку пить отвар из трав, снимающих жар и успокаивающих лихорадку.
Когда наконец Гаретт буквально оттащил ее от постели и приказал возвращаться домой, чтобы отдохнуть и выспаться, Мэриан еще спорила с ним, хотя в глубине души понимала — она сделала все, что могла на настоящий момент, и остальное от нее уже не зависело. Разумеется, в конце концов граф настоял на своем.
И теперь она была этому рада. Все ее тело болело, словно кто-то выбивал на ней ковры, веки слипались, и ей все тяжелее было сделать над собой усилие и открыть глаза. Вдобавок ее еще укачало от мерного хода лошади, пока она сидела в седле впереди графа.
Гаретт теснее прижал ее к себе. Она должна воспротивиться этому, думала Мэриан словно сквозь сон. Но отчего-то ей стало так тепло и уютно в его руках, что даже думать было невыносимо о том, чтобы оттолкнуть его и лишиться этой надежной опоры. И даже когда она почувствовала, как его рука крепко обвила ее талию, а подбородок прижался к волосам, то не нашла в себе сил возразить.
— Если я и не сделал этого раньше, то позвольте мне исправить ошибку и поблагодарить сейчас за все, что вы для меня сделали, — пробормотал он неожиданно низким голосом.
Она чувствовала, как от его горячего дыхания шевелятся волосы.
— Но я это делала не для вас, а для этого бедняги. К сожалению, я даже не уверена, что он останется жить, но я старалась сделать для него все, что было в моих силах.
— И в самом деле, вы едва не угробили себя, ухаживая за ним. Возможно, он этого и не заслуживал.
Мэриан невольно задумалась над словами графа, в которых, как ей показалось, прозвучала странная горечь.
— Каждый человек заслуживает, чтобы жить, милорд, даже если он самый последний бедняк. Может, у него и нет богатого поместья или прекрасных и могущественных друзей в Лондоне, но он не меньше вас радуется красоте и запахам осени или песням скворца. И для того только, чтобы снова слышать эти песни и любоваться солнцем, он заслуживает жизни.
Гаретт тяжело вздохнул.
— Вы совершенно меня не поняли, Мина. Я бы никогда не поскупился ни для одного человека, богатого или бедного, дав ему шанс на жизнь. Как солдат, я забрал слишком много жизней, чтобы не знать ее ценности. Ну а кроме того, я достаточно часто встречал негодяев среди богатых и святых среди бедняков, чтобы считать, что ценность человека может измеряться количеством золотых монет в его кошельке. Я лишь хотел сказать, что никому не дано узнать, что скрывается в душе другого человека, насколько он способен совершить преступление, так же как и истинных причин, побуждающих кого-либо совершать злодеяния.
Она молчала, смущенная звучанием его голоса, в котором ей послышались те же сентиментальные нотки, которые она не раз слышала в голосе своего отца. Она просто не знала, что ей думать об этом странном графе. Например, сегодня он так самоотверженно помогал спасти этого человека, на вид простого крестьянина, который вряд ли занимал настолько важное положение в обществе, чтобы сам граф беспокоился о спасении его жизни.
В то же время его отношение к ней порой ставило ее в тупик. Весь этот день он был необыкновенно заботлив, много раз уговаривал ее отдохнуть. А его манеры по отношению к ней можно было бы назвать манерами истинного джентльмена.
Так что же он за человек? С момента их самой первой встречи Мэриан постоянно была начеку, надеясь обнаружить хоть что-то, что бы указало на его истинную роль в аресте ее отца. Когда она встречала его слуг в Лидгейте, она расспрашивала их о хозяине, конечно очень осторожно. К сожалению, те знали очень мало, так как большинство из них были наняты совсем недавно. Несколько человек из его старых слуг, которых ей случайно пришлось лечить от незначительных ранений или недомоганий, были целиком и полностью преданы ему и превозносили своего хозяина за отвагу и доблесть в битве.
Сам же Гаретт не был склонен распространяться о своем прошлом. И помимо того, что ему пришлось не раз убивать людей, он, по сути, ничего ей не сказал. Но ведь всем солдатам приходилось убивать. Это ни о чем не говорило. Мэриан было необходимо больше узнать о нем, о его характере. Мог ли он погубить невинного человека лишь для того, чтобы завладеть его имуществом? Бог свидетель, как важно это для нее! Если он не принимал участия в аресте и оговоре отца, ее не так бы ужасало то влечение, которое она к нему испытывала.
А она и в самом деле была увлечена, и причем гораздо больше, чем ей бы самой хотелось в этом признаться. Даже сейчас, полностью измотанная, она ничего не могла поделать с тем, как предательски отзывалось ее тело на эту близость. Его жилистые, сильные руки держали поводья как раз под ее грудью, и, покачиваясь вверх-вниз при каждом движении лошади, Мэриан задевала за них, замирая от необычных ощущений, которые рождались от этих прикосновений. Бег коня был так плавен и легок, что казалось, они скользили сквозь ночной лес, словно в волшебном сне, и деревья по бокам дороги, едва освещенные слабым светом луны, своими причудливыми очертаниями напоминали ей сказочных существ, стоящих на страже запоздалых путников.
И словно намереваясь воспользоваться волшебством этой ночи, Гаретт, придерживающий ее одной рукой за талию, вдруг принялся осторожно поглаживать этой рукой вверх и вниз. Мэриан напряглась, но он с еще большей настойчивостью провел рукой вверх и большим пальцем коснулся груди. Это прикосновение было совсем легким, едва заметным, однако ей показалось, что он обжег ее раскаленным железом. Девушка сжалась, пытаясь отстраниться, но в ответ на ее слабое сопротивление он лишь крепче прижал ее к себе.
