Джоан Смит - Большой рождественский бал
Гордон начал наблюдение с дальнего конца улицы. Не слишком рассчитывая что-либо увидеть, он был изумлен, когда открылась парадная дверь. Пожилой мужчина выпустил собачку миссис Леонард на улицу прогуляться. Это было маленькое гадкое существо, безумно и беспрестанно тявкающее. Собака устремилась прямо на него, как бы поняв, что он наблюдает за домом. Гордон двинулся с места, словно прогуливаясь. Проклятая собачонка последовала за ним, хватая за лодыжки, а на нем не было сапог или чего-то подобного, чтобы защититься.
– Мэй, домой, – позвал старик. Не мистер ли это Леонард? Вроде бы похож, но на первый взгляд все старики похожи друг на друга.
Гордон двинулся дальше, а старик спустился по ступенькам, подзывая собаку. В это время показался экипаж, и собака чуть было не угодила под него.
– Молодой человек, остановите ее! – крикнул старик.
Гордон бросился вперед и спас собачонку от приближающихся колес.
Человек в экипаже опустил окно и спросил:
– Давно вы записались в собаколовы, Лайман?
Грэхем Грант, его надо знать. Теперь он разнесет новость по всему городу.
– Вот, пожалуйста, – сказал Гордон, протягивая животное его владельцу.
– Это собака моей жены. Мне бы не хотелось, чтобы с ней что-нибудь случилось. Прекрасная собачка. Пошли.
Собака его жены. Значит, этот мужчина и есть мистер Леонард. Собака начала хватать его за пальцы. Хозяин, негромко вскрикнув от боли, выпустил ее, и она, очевидно склонная к самоубийству, бросилась за экипажем Гранта, преследуемая мистером Леонардом. Он не мог передвигаться так быстро, как молодой человек, но двигался с резвостью, удивительной для человека с подагрой. Здесь явно концы не сходились с концами.
Леонард оглянулся, тяжело дыша.
– Не могли бы вы поймать ее, она слишком быстро бегает, – задыхался он.
Гордон пустился за собачонкой и подхватил ее на руки. Это вызвало такой приступ хохота у Грэхема Гранта, что он даже остановил свой экипаж, чтобы насмотреться и поглумиться.
Старик буквально задыхался от напряжения.
– Позвольте, я отнесу собаку в дом, – сказал Гордон, и они вместе направились к фамильному особняку на Хаф-Мун-стрит. Мистер Леонард обессиленно опирался на руку Гордона. Но он не хромал. Гордон размышлял об этом, пока они шли в темноте. Он мог использовать спасение собаки как повод, чтобы попасть в дом и там осмотреться.
В дверях Леонард сказал:
– Сердечное вам спасибо, мистер…
– Гордон. Мистер Гордон. – Это будет полный провал, если старик узнает фамилию Лайман.
Мистер Леонард благодарно улыбнулся ему:
– Я могу предложить вам бокал вина, мистер Гордон? Боюсь, вы можете простудиться. Я вижу, вы одеты не по погоде.
Гордон ответил:
– Почему бы и нет, спасибо. Я, знаете ли, только вышел на секундочку с Большого бала, здесь, за углом. Я бы с удовольствием выпил. Погоня за собакой вызывает жажду.
Он внес мопса в дом, и мистер Леонард взял его. Гордон подозрительно оглядел прихожую.
Ни паркетный пол, ни зеркало в раме не свидетельствовали о бесчестных делах.
– Я только закрою Мэй, – сказал мистер Леонард. – Она сегодня слишком шумная. Пройдите в мой кабинет.
Казалось, что Леонард стесняется назвать свое имя. Он должен представиться сам. Интересно будет, если он назовется другим именем. Мистер Леонард с собакой пропали, а Гордон прошел в кабинет.
Оглянувшись для верности через плечо, он метнулся прямиком к столу, заваленному письмами из Генерального штаба. Должно быть, это была работа, которую Косгрейв доставил к нему домой. Гордон поднял одно письмо и взглянул на подпись: Бо Доро. Боже мой, человек, который наказал армию Наполеона в Испании. Он почувствовал покалывание в пальцах, как будто энергия, заключенная в подписи, переходила в его тело.
Гордон посмотрел на дату и едва смог поверить, что письмо дошло так быстро. Он перевернул его и увидел пометку, что оно доставлено почтовым голубем. Письмо немного сообщило Гордону. Что-то предполагалось сделать в движущихся по Пиренеям войсках. Несомненно критическое, и вот оно не только за пределами Генерального штаба, но и доставленное в дом шпиона.
Гордон услышал шорох у двери и плюхнулся в ближайшее кресло. Он попытался принять вид отдыхающего, когда вошел мистер Леонард, держа поднос с вином.
– Вот и я, – сказал он, ставя поднос на стол и наливая два бокала.
– Собака успокоилась, когда вы отнесли ее на место, не так ли? – спросил Гордон, подстраиваясь к манере разговора, когда принимал от мистера Леонарда бокал.
Мистер Леонард поднес свой бокал к губам:
– Она всегда очень беспокоится, когда жены нет дома. Поистине это ее собака.
Гордон взглянул на бокал хозяина и заметил обрубленные плоские пальцы, охватывающие его. Его сердце ушло в пятки. В последний раз, когда он видел эти пальцы, они направляли на него пистолет. Он услышал тонкий писк и к своему смущению понял, что сам издал его. Гордон сглотнул и постарался взять себя в руки.
– Когда я был мальчиком, у меня был спаниель, – произнес он высоким голосом, который отразился от стен и по-дурацки зазвенел в комнате. Он прочистил горло и сказал: – Прекрасный шерри, – не сделав еще ни глотка.
– Попробуйте его, – сказал мистер Леонард, делая глоток из своего бокала.
Гордон с усилием отхлебнул.
– Собака доставляет вам массу хлопот, не так ли? – спросил он, надеясь навести Леонарда на мысль, что он безобиден, но его мозг поспешно перебирал планы поимки врага. Не следует ли ему вернуться на бал и заручиться поддержкой Льва? Он сопоставил плечи Леонарда, его возраст и дряхлость со своей юношеской силой и решил, что справится один. – Собаки в городе – помеха.
Гордон старался не глядеть так часто на эти обрубленные пальцы, но его глаза рассуждали по-своему и все равно возвращались к ним. Он должен смотреть в сторону, иначе Леонард поймет, что его опознали, несмотря на то что он замотал лицо в тот день, когда ворвался в кабинет. Что-то постоянно свербило в мозгу Гордона. Но что?
Старый Леонард лопотал о каких-то проказах Мэй, о том, что она врывается в кабинет и жует его письма. Важное сообщение из Пиренеев, несомненно. Гордон отхлебнул шерри и кивнул. Он почувствовал обволакивающую легкость. Перед глазами появилось лицо мисс Стэнфилд, которая с обожанием улыбается, узнав о том, как он в одиночку, героически захватил этого злобного преступника. И что же так неопределенно свербит. Он вдруг понял. В тот день, когда Леонард ворвался к ним в дом, его лицо было закрыто, но его-то собственное нет. Почему Леонард не узнает его? Его бокал неожиданно опустел. Обрубленные пальцы потянулись к бутылке.
– Да нет, спасибо. Если только капельку.
