Вера Копейко - Золотой песок для любимого

Внезапно схватила Шурочку за руку и горячо зашептала:

– А он любит ее?

Шурочка замерла. Он? Ее?

– Ты о ком? – осторожно спросила она, лихорадочно перебирая в голове варианты. – О дяде и Елизавете Степановне? – неуверенно проговорила она, но никого другого она не знала, кого можно заподозрить в таких отношениях.

– Да, – прошептала Варя.

Шурочка почувствовала, как дрожат руки подруги, вцепившиеся в ее руки. Неужели?..

– Знаешь, в чем я уверена? – осторожно начала Шурочка, похвалив себя за то, что удержалась и чуть не выпалила, желая поскорее успокоить подругу: «Кого он любит, кроме себя, так это меня». – В чем я уверена… что меня он любит.

– Я не про это. – В голосе Вари слышалась горечь и досада. – Я не о такой любви. – Она поморщилась, вынула свои руки из Шурочкиных.

Ага, досада, заметила Шурочка, – первый признак, что сильная боль отступает. Она почувствовала, что теперь можно говорить с подругой прямо.

– Знаешь ли, вся эта затея с его женитьбой началась из-за меня. У меня же нет никаких денег. – Она развела руками, обратив ладони вверх, чтобы Варя увидела – на самом деле в них пусто. – Дядя считает своим долгом обеспечить меня. Кардакова ему чем-то понравилась. – Она пожала плечами. – Знаешь, я думаю, он хотел убедить себя, что в новое время нужны новые отношения. Старые баре теперь никто, и они в основном бедны. Все деньги у купцов. Так почему не соединиться ради общего блага?

– А она… любит его? – снова подала голос Варя. Но он звучал по-иному, будто слова Шурочки, произнесенные обыденным тоном, отстранили от нее близость подступившей безнадежности.

– Она? Она… Она женщина особенная. Кардакова из тех, кто ставит цель и идет к ней. Нет, не идет, неправильно. Она запрягает лучших лошадей и экипаж. Она летит к ней, сметая все на своем пути. Слышала, как лихачи кричат на дороге: «Пади, пади вон! Дорогу!»

Варя засмеялась.

– А я лечу от… – Она хотела сказать «цели», но это была бы неправда. Она не ставила себе цели заполучить Михаила Александровича. Да понимала ли она сама еще в предыдущую встречу, что все так глубоко… так сильно… Полюбила?

Что так сильно нуждается в нем, вот как будет правильно.

Шурочка продолжала:

– В моем дяде эта женщина увидела инструмент для исполнения давнего желания. Она жаждет улучшить породу. – Она фыркнула. – Расстаться с грубой фамилией Кардакова. Чтобы на визитной карточке написать: «Галактионова». – Она усмехнулась. – Конечно, ей нелегко найти мужчину из нашего круга, который осчастливил бы ее. У сэра Майкла есть кое-какие деньги. Однако у нее их гораздо больше. Ей нужно перейти в иное сословие. Трудно найти человека свободного и согласного не иметь детей, то есть наследников.

– Но почему у нее не может их быть! – воскликнула Варя, и в ее голосе послышалась жалость.

– Дядюшка рассказывал, что в юности она неловко упала. Я думаю, что муж Кардаковой вел себя так дурно из-за этого… Он оставил ее соломенной вдовой…

– Так она замужем! – Варя воскликнула это с таким ужасом, что Шурочка рассмеялась.

– Да нет его на свете. Уже. Она сначала отправила его в отставку, определив хорошее содержание. Он жил за границей и там умер. Я думаю, от разнообразных излишеств.

– Бедная женщина, – тихо проговорила Варя.

– Я бы так не сказала, – фыркнула Шурочка. – Но слушай дальше, каков ее план. Я должна произвести наследника ее капиталам, обвенчавшись с ее младшим братом Николашей.

– А он…

Шурочка помотала головой.

– Сестра поставила ему условие: если он женится на мне, то она осыплет его деньгами. А если нет – живи по-прежнему. Но и для дяди есть условие – только два брака разом.

– Вот как? – прошептала Варя.

– Но мне не нужен этот брак. Как и деньги Кардаковых. Я рада, что мы с Николаем поняли друг друга. Он тоже не хочет на мне жениться, потому что у него есть дама сердца. Фиалка, так он называет ее. Мы договорились помогать друг другу, чтобы устоять под натиском заботливых родственников и поступить по-своему.

– Фиалка? Почему? – вдруг встрепенулась Варя, которая любила цветы.

– Потому что Николай Кардаков их коллекционирует.

– Женщин? – изумилась Варя.

– Да нет. Фиалки. Он грезит собственной огромной оранжереей. Но сестра сказала ему, что даст деньги только тогда, когда он женится на мне.

– Значит, никогда? – Варины глаза наполнились печальным состраданием.

– Он так не думает. Он уже заказал во Франции оборудование, а сестра заплатила половину. Едва ли она откажется отдать вторую – иначе она потеряет первую.

– А ты знаешь, кто она, его главная Фиалка? – тихо спросила Варя.

– Нет.

– Да, как все странно, – пробормотала Варя. – Снова фиалки.

– Почему снова? – удивилась Шурочка.

– Я видела фиалки у Лидии. У нее на подоконнике стояли горшки с фиалками. Это сейчас модно, да?

Шурочка пожала плечами.

– Я не разбираюсь в цветах, – коротко ответила она.

– Лидия стала такая хорошенькая, красиво одета. – Она окинула взглядом Шурочку. – Пожалуй, не уступит тебе. – Удивительно, как ей удается. У нее же нет денег вовсе.

– Может быть, отыскался кто-то из родных, – предположила Шурочка. – Так не бывает, чтобы человек остался совсем один на свете.

– Она очень уверена в себе. Как никогда. Может быть, конечно, это бравада передо мной. Я тебе говорила, она расспрашивала о тебе.

Шурочка молча кивнула, чувствуя, как что-то тревожное появилось в воздухе.

– Я похвасталась, – продолжала Варя, – что ты согласилась поехать со мной в гости в Барнаул. Она позавидовала, я заметила. Если бы я могла пригласить ее…

Шурочка вскинула голову.

– Только без меня! – вырвалось у нее.

– Ты на самом деле так не любишь ее? – тихо спросила Варя.

– Она всегда казалась мне похожей на щучку.

– Не надо, – поспешила Варя. – Не говори о ней дурно. Я лучше знаю Лидию.

– Еще бы. О-бо-жа-е-мая, – фыркнула Шурочка, произнося слово по слогам.

– Трудно сказать, кто кого больше обожал…

– Ну да, твои подарки… Я помню.

– Я приручила ее! – В голосе Вари прозвучала гордость. – Она была как брошенный всеми щенок. На этот раз я привезла ей духи с ароматом французской розы.

– Так ты для нее их купила! – ахнула Шурочка. – Понимаю, у тебя талант от отца – дрессировать диких и непокорных, – фыркнула она.

Варя поморщилась:

– Как грубо. – Но глаза ее уже блестели.

– Я говорю правду, – стояла на своем Шурочка.

– Ты не думай, Лидия хорошая. Я рада, что она, кажется, устроена. Она ведь из воспитательного дома. Говорят, будто мать ее ходила с бродячим цирком.

– Но она же попала в Смольный? – удивилась Шурочка. – Значит, было кому похлопотать.