Линда Миллер - Невеста принца
Анни молчала. Ей было тяжело, потому что Фелиция Ковингтон нравилась ей, и она надеялась когда-нибудь подружиться с ней. Теперь об этом не могло быть и речи. Двери закрывались, ломались жизни, разваливались страны…
— Дорогая, пойдемте со мной, — тихо попросил Чандлер измученную страданием Фелицию и ласково, но настойчиво повел ее к выходу, вызывая у Анни восхищение.
Анни высоко ценила его дружбу и его уважение и надеялась, что он не откажет ей ни в том, ни в другом после сегодняшнего вечера. Ей с избытком хватило ненависти, сначала излитой на нее Джереми Ковингтоном, потом его сестрой.
Рафаэль долго смотрел им вслед, потом нежно погладил руку Анни.
— Пожалуй, мне надо самому присмотреть за Фелицией. Мисс Треваррен, не забудьте записать меня на какой-нибудь танец.
Анни не могла ничего возразить, хотя ей очень не хотелось отпускать его, и она даже ощутила укол зависти по отношению к сопернице. Но это был рыцарский поступок, а ведь именно за рыцарское великодушие она и полюбила Рафаэля. Она кивнула, и они разошлись в разные стороны. Рафаэль отправился вслед за Чандлером и Фелицией, а Анни присоединилась к толпе незнакомцев.
На другой стороне залы она отыскала глазами Федру, которая выглядела настоящей принцессой в газовом платье цвета апрельского неба. Федра пила шампанское из хрустального бокала, похожего на цветок, и ее волосы сверкали, отражая свет множества свечей.
Анни показалось, что Федра непростительно безразлична к тому, что произошло. Возможно, до нее не дошли слухи об аресте лейтенанта Ковингтона, хотя трудно поверить в это, наблюдая переполошившихся гостей. Как бы то ни было, она не могла пропустить мимо ушей вопли Фелиции. Даже оркестр смолк, когда она кричала на Рафаэля.
Анни приблизилась к принцессе и крепко ухватил ее за руку.
— Пожалуйста, нам надо поговорить наедине, — с наигранной веселостью проговорила она.
Федра открыла было рот, чтобы возразить, но подумала и, извинившись, покинула кружок собравшихся вокруг нее обожателей.
Анни встала против Федры.
— Лейтенанта Ковингтона арестовали несколько минут назад, — сказала она, стараясь не повышать голос и с трудом добиваясь этого.
Федра пожала плечами.
— Эту противную ящерицу? — переспросила она с искренним безразличием. — Что ж, он заслужил.
Анни почувствовала, как ее заливает горячая волна бессильной ярости.
— Я согласна с тобой, Федра, но дело не в этом. Ты же была знакома с Джереми Ковингтоном до того, как мы увидели его на рыночной площади. Ты не могла его не узнать. И все же, когда ты стояла на балконе сегодня утром, ты сказала мне, Рафаэлю и мистеру Барретту, что не видишь никого из тех, кто был там. — Анни помолчала несколько секунд, чтобы не дать выход своим чувствам. — Федра, почему ты ничего не сказала? Ты защищала лейтенанта Ковингтона?
— Защищала его? Анни, что на тебя нашло? Неужели ты задаешь мне этот вопрос? Я испугалась тогда… Я была в ужасе. Разве ты не помнишь? Разве ты не испугалась? Я не сказала о лейтенанте Ковингтоне, потому что не видела его!
Анни закусила губу, стараясь держать себя в руках. Она размышляла о том, что случившееся было похоже на ночной кошмар и Федра наверняка говорит правду. Зачем ей лгать? Если Анни запомнила лейтенанта, а ведь она тоже здорово перепугалась, то только потому, что смотрела прямо ему в лицо, когда он ее ударил.
Она приложила ладонь ко лбу и вздохнула. Федра подошла поближе.
— Ужасное время для всех нас, — ласково проговорила принцесса, касаясь плеча Анни. — Все возбуждены. Но, Анни, забудь о своих печалях. Мы должны танцевать, пока можем, и будем надеяться на лучшее.
Анни вытерла пальчиком в перчатке скатившуюся слезу и усилием воли заставила себя улыбнуться.
— Ты права. К тому же, это твой бал. И скоро твоя свадьба.
— Да, — печально отозвалась Федра, и выражение ее лица тоже изменилось. Она смотрела куда-то вдаль, словно хотела быть сейчас за тридевять земель от королевского дворца. — Скоро моя свадьба.
Когда Анни возвратилась в бальную залу, Рафаэля там еще не было, однако ее сразу же пригласили танцевать, и она танцевала без перерыва до самого появления принца, который пришел, когда ее ножки уже оттоптали офицеры, члены кабинета министров и аристократы всех возрастов.
Гости, приглашенные на свадебные торжества, рвались поговорить с Рафаэлем, поэтому его то и дело останавливали и отводили в сторону, едва он направлялся к Анни. Она уже испугалась, что он так и не доберется до нее. Прошло много времени, прежде чем он взял ее за руку и приветливо наклонил голову. Несмотря на улыбку, он глядел печально.
— Надеюсь, вы оставили для меня один танец? — спросил принц.
Анни была переполнена любовью, поэтому, глядя на него во все глаза, смогла только кивнуть головой. Как скоро, подумала она, едва он обнял ее и закружил в вальсе, как скоро все закончится и ей придется покинуть Бавию. Естественно, ей придется покинуть и Рафаэля.
На мгновение, стараясь восстановить равновесие, Анни прижалась лбом к его плечу и, подняв ей подбородок, он заглянул в ее глаза.
— Анни, ты хочешь уйти отсюда? — спросил он. — У тебя был трудный день.
От его сочувствия Анни стало себя жалко и слезы потекли у нее из глаз. Что она ни делала, она никак не могла их унять.
— Может быть… Наверное… мне надо попрощаться, — прошептала она.
Рафаэль уверенно повел ее мимо танцующих пар, потом в сад, где она разговаривала с Федрой. Однако он не остановился, а пошел дальше мимо кустов и статуй и целовавшихся пар.
В конце концов они оказались совсем одни среди кустов роз, и Рафаэль привлек Анни к себе. Он смотрел в ее заплаканные глаза, а она видела, как одно чувство сменяется другим на его лице.
— Я хотел тебя забыть, Анни, выкинуть из головы, но у меня ничего не получилось. Я не имею права ни о чем просить тебя, и все же… Ты мне нужна, Анни… Я хочу тебя. Если ты еще не передумала…
Анни не стала спрашивать, что он даст ей взамен, потому что знала ответ. Если Рафаэль будет любить ее, а потом, после свадьбы Федры, отошлет ее прочь, как он наверняка и сделает, у Анни останутся воспоминания о волшебных минутах наедине с возлюбленным.
Она вздернула подбородок и, хотя в ушах у нее шумело и она, словно глупая школьница, боялась, как бы ей не упасть у его ног, твердо проговорила:
— Нет. Я хочу, чтобы ты взял меня.
Застонав, Рафаэль схватил ее и жадными губами прижался к ее губам, властно раздвигая их языком.
Анни с радостью покорилась ему.
Она выросла независимой, и это решение тоже принадлежало ей, ей одной, и она никого никогда не будет винить за него. Скоро она познает счастье, а потом придет время познать горе. Что ж, ничего не поделаешь.
