Дебора Мартин - Серебряный лебедь

– Да, еще одно, – Мина потянула его за рукав, отвлекая от мучительных мыслей. – Через некоторое время у нее может наступить реакция на мазь. Если это случится, бедняжке будет трудно заснуть.

Колин нахмурился:

– Как? Ты же говорила, что мазь безвредна.

– Да, так оно и есть, но… иногда бывает неприятное последействие… – она сунула ему в руку маленький мешочек. – Этот порошок поможет Анабелле задремать. Объясни, как им пользоваться, и уговори принять это снадобье, если ей вдруг станет не по себе.

Машинально сунув мешочек в висящий на поясе кошелек, Колин подивился иронии судьбы – снотворное не для кого-то, а именно для Анабеллы. Он посмотрел на Мину. Та явно собиралась что-то еще сказать, но не решалась. Колин вопросительно посмотрел на нее.

Мина смущенно отвернулась и прошептала:

– Будь с ней понежнее, Хэмпден, хорошо? – ее васильковые глаза лучились теплом и участием к Анабелле, с которой она познакомилась всего несколько часов тому назад.

Колин понял, что у Мины были весьма конкретные предположения по поводу его «незаконченных» дел. Услышь он подобное от другой женщины, то, несомненно, возмутился бы, но прямота и непосредственность жены его ближайшего приятеля давно приводили его в восхищение.

– Не беспокойся, я не причиню ей вреда. Мне хочется лишь услышать ответы на некоторые вопросы.

Мина посмотрела ему в глаза и улыбнулась:

– Я давно подозревала, что ты хороший человек, а теперь убедилась в этом окончательно.

Колину было очень приятно услышать эти слова, и он поклялся себе оправдать доверие Мины.

«Хороший человек не станет углубляться в тяжелое прошлое женщины, если не собирается принять на себя ответственность за нее», – подумал он.

Простившись с Миной, Колин пошел по направлению к дому. И чем ближе он подходил к дверям, тем яснее ему становилось, что эта ответственность может тяжким бременем лечь на его плечи.

12

Как клин вышибают клином,

Так и одна страсть вытесняет

другую.

Анабелла взволнованно ждала возвращения Колина. Сердце ее то замирало, то готово было вырваться из груди. Стараясь не думать о том, что ее вскоре ждет, она стерла с кожи остатки мази. Потом накинула на себя шелковое покрывало и подпоясалась широким кушаком. Получилось нечто вроде мантии, полностью скрывшей рубашку.

Почувствовав себя в таком наряде более уверенно, она открыла окно, чтобы выветрить запах снадобий леди Фолкхем. Однако, заслышав шаги Колина по лестнице, занервничала еще сильнее, чем когда ждала королевского посланника.

Колин вошел по-хозяйски без стука. Не повернув головы в его сторону, Анабелла растворила второе окно. Колин молчал. Она решила начать разговор с пустяков.

– Я открываю окна, чтобы избавиться от этого противного запаха. Боюсь, мои комнаты не скоро станут такими же, как прежде. Да и тело тоже. В жизни не ощущала такого гадкого вкуса во рту. По счастью, в кармане накидки должен оставаться апельсин.

– Как вы себя чувствуете? У вас ничего не болит?

Сочувственная нотка в голосе Колина растрогала Анабеллу, и она с улыбкой повернулась к нему. Однако улыбка тут же исчезла с ее лица – она увидела, что Колин снял пояс и камзол и положил их на кресло. Анабелла постаралась не замечать, насколько красив он был в жилете и белой рубахе… и насколько опасен.

– Кожа еще немного горит, но я стерла всю мазь, и скоро жжение прекратится. – Она не удержалась и язвительно добавила: – Я уже в состоянии выдержать ваш допрос, милорд. Задавайте свои вопросы.

Колин продолжал разглядывать ее с каким-то странным интересом.

– Это не допрос, Анабелла. Думаю, резонно было бы узнать причину нашего хитроумного заговора, поставившего под угрозу репутацию жены моего лучшего друга и причинившего вам немало неудобств.

Анабелла наконец поняла, чем рисковала леди Фолкхем, ввязавшись в авантюру с участием актрисы, и ее охватило чувство вины перед благородной женщиной.

Потупившись, она признала:

– Что ж, это вполне законное желание.

– Тогда начнем с вопросов, которые напрашиваются сами собой. Хотите ли вы, чтобы я и впредь защищал вас от притязаний короля?

– Если… если вы сумеете найти способ защиты, который приемлем для меня… я с благодарностью приму вашу помощь.

– Превосходно, – Колин оперся бедром о стол и скрестил руки на груди. – Если я возмусь помогать вам, мне необходимо знать, почему вы побоялись лечь в постель с королем? Говорите, пожалуйста, правду.

«Вот, оказывается, как начинаются допросы», – подумала Анабелла и с напряженной улыбкой ответила:

– Мне казалось, причина вам уже известна. Я девственница. Так, во всяком случае, утверждали вы сами.

Глаза его вспыхнули.

– Да, но даже девственные актрисы не отказывают королю. Любая актриса почтет за счастье побывать в постели Его Величества в надежде привязать его к себе, а может быть, и родить от него ребенка.

Анабелла признавала правоту его слов, но, не справившись с собой, передернулась от отвращения. Она отвернулась к окну, подставив горящие руки под струящуюся с улицы ночную прохладу, и тихо сказала:

– В мои цели это не входит.

Колин отошел от стола и приблизился к ней.

– Но почему? Я не могу понять почему.

Анабелла только молча покачала головой. Разве можно объяснить, каково быть незаконнорожденной дочерью, которая всю жизнь терпит мучения за чужой грех? Как ответить ему, не рассказав, что прошлое призывает к отмщению ее отцу, который, вполне возможно, приятель Колина?

Но все же она обещала открыть свою тайну, поэтому она должна хоть что-то ему рассказать, ведь он свое обещание уже выполнил.

Видя, что она медлит в нерешительности, он заговорил вновь уже более резко:

– Если вы боялись боли, то совершенно напрасно. Узнав, что вы девственница, король был бы с вами нежен.

Едва заметный оттенок подозрительности в его голосе подействовал на нее, словно неожиданный удар. Вздрогнув, она резко обернулась и, сверкая глазами, выпалила:

– Да?! А потом что бы я делала? Носила бы, подобно многим другим, девять месяцев в чреве его ублюдка?

Вопль этот вырвался у нее непроизвольно, и уже в следующую секунду Анабелла в ужасе прикрыла рот рукой. Господи! Он же может принять это на свой счет и смертельно оскорбиться! Она была сейчас готова отдать все на свете, лишь бы вернуть свои слова обратно.

Колин замер. Глаза его потемнели, предвещая бурю. Слова Анабеллы и вправду напомнили ему прошлый разговор о бастардах.

– Сдается мне, что я совершенно неверно понимал причины вашего поведения, – мрачно произнес он.