Барбара Картленд - Сокровище любви

Зато этот клад — а Андре был уверен, что ценность его весьма значительна, — ничего не стоило перевезти с места на место; все заботы о нем сводились только к тому, чтобы внимательно следить за ним, охраняя от воров и разбойников.

Казалось, мысли о сокровище, бывшем у него в руках, напомнили Андре о том, что он должен быть предельно осторожен; протянув Соне сумку, полную бриллиантов, он начал торопливо закапывать яму, забрасывая ее землей.

Он внимательно осмотрелся, проверяя, не осталось ли где свежевскопанной земли, прежде чем задвинуть на место тяжелую каменную плиту, так хорошо сохранившую тайну.

Потом он взял другую сумку, в которой было золото, и они вышли в алтарь из своего укрытия.

Еще раз преклонив колени перед распятием и прочитав благодарственную молитву, Андре и Сона, все так же не произнося ни слова, подошли к запертой двери церкви.

Только тогда Андре наконец тихо сказал:

— Как мне благодарить тебя?

— Поблагодари Бога, который столько времени хранил все это для тебя.

— Я обязательно сделаю это, — ответил Андре, потом спросил:

— Ты готова уехать со мной отсюда завтра, рано утром?

— Я уже предупредила матушку-настоятельницу; она все поняла, — сказала Сона. — Она даст мне адрес в Ле-Капе, где мы сможем переждать, пока не найдем подходящий корабль.

— Не забудь поблагодарить ее, — попросил Андре.

— Я уже сделала это, — ответила девушка. — Кстати, если ты завтра увидишь ее, не рассказывай ей о том, что мы нашли здесь.

— Я и не собирался этого делать, — сказал Андре. — Я же понимаю, что только тебе было поручено охранять клад, и, поскольку мой дядя доверял тебе, я уверен, что ты ни одной живой душе не обмолвилась об этом.

— Да, я действительно не говорила об этом никому, — подтвердила девушка, — только иногда я вдруг начинала бояться — что, если я вырасту большая и состарюсь, а потом умру, и ни один де Вийяре так и не придет сюда, чтобы потребовать свое наследство?

— К счастью, этого не случилось, — улыбнулся Андре, — а теперь, любимая, мы будет жить, не зная нужды, и ты сможешь иметь все то, что я мечтал подарить тебе.

Она подняла к нему свое прекрасное, нежное лицо и, глядя ему в глаза, смущенно прошептала:

— Но, милый, мне ничего не нужно… кроме тебя!

Тем же вечером, уже у себя дома, Андре, сидя на кровати и глядя на сумку с бриллиантами, пытался хотя бы приблизительно оценить, сколько может стоить это сокровище.

Он не слишком хорошо разбирался в драгоценных камнях. У матери его от всей обширной и бесценной коллекции драгоценностей, которая принадлежала ей до революции, еще когда они жили во Франции, осталось всего несколько украшений.

Было среди них одно колечко, которое она отказывалась продать, в каких бы стесненных обстоятельствах им ни приходилось жить; она говорила, что сохранит его для будущей жены Андре.

«Уже двести лет это кольцо принадлежит женщинам нашей семьи, — объяснила мать, — и я даже подумать не могу о том, чтобы обменять его на что-либо столь низменное, как хлеб, только ради того, чтобы утолить голод!»

«Мы могли бы получить за него кое-что и повкуснее хлеба!» — смеялся тогда Андре.

«Знаю, — ответила она, — когда я носила чинить его к ювелиру на Бонд-стрит, он предлагал мне за него тысячу фунтов».

«Тысячу фунтов!» — воскликнул Андре.

«Ты подаришь его своей жене, — мечтала его мать. — У тебя мало что найдется предложить ей, кроме этого, а я не хочу, чтобы ты делал предложение девушке, не имея гроша за душой».

Андре понял, на какие жертвы идет она ради него, и поцеловал ее.

«Спасибо, но если когда-нибудь тебе будут очень нужны деньги, если они необходимы будут тебе самой, я буду настаивать, чтобы ты все-таки продала его».

Бриллианты в колечке его матери ни в какое сравнение не шли со многими из драгоценных камней, наполнявших сумку.

«Я богат!» — подумал Андре.

Но он понимал, что истинное его богатство — это Сона, ее любовь и нежность.

— Боже милостивый, прошу тебя, сделай так, чтобы мы спокойно добрались до Англии и чтобы все было хорошо, — помолился он перед сном.

Сумки стояли на полу, около его кровати. Андре закрыл глаза и заснул.

Внезапно Андре проснулся. Еще ничего не понимая, не очнувшись окончательно после глубокого сна без сновидений, он чувствовал только, что Тома трясет его за руку.

— Вставайте, мосье, вставайте! — настойчиво теребил его негр.

Андре сел на постели.

— Что случилось, Тома?

— Уезжаем сейчас — быстро!

— Но почему?

— Барабаны говорят — солдаты идут из Порто-Пренса!

— Солдаты? — встревоженно переспросил Андре.

— Солдаты ищут мосье.

Как глупо, что он не предусмотрел такой возможности, подумал Андре.

Оркис знала, что он отправился сюда на поиски клада, который так и не нашел Дессалин, и она, конечно, должна была послать своих солдат, чтобы в случае удачного завершения поисков завладеть всеми найденными драгоценностями.

Однако поздно было думать об этом. Сейчас важно было только одно — как далеко они с Соной успеют уйти, прежде чем солдаты настигнут их, схватят и, без сомнения, убьют.

Андре не стал даже выспрашивать у Тома, откуда барабанам стало известно о том, что ему угрожает опасность. Достаточно того, что его вовремя предупредили, того, что ему дали возможность попытаться спасти Сону и спастись самому.

Он натянул сапоги, схватил обе сумки и выбежал на улицу; Тома уже поджидал его у дома с тремя лошадьми, к седлам которых были привязаны их пожитки.

Андре взял вожжи из рук негра и протянул ему сумку с золотыми монетами.

— Положи ее в свой узел. Тома, — попросил он, — а другую привяжи к моему.

Слуга мгновенно выполнил его приказание.

Затем, не тратя слов понапрасну, Андре вскочил на свою лошадь; Тома следовал за ним, ведя на поводу третью лошадь — для Соны.

Глава 7

Звездный свет и бледная луна, уже поднявшаяся над горизонтом, освещали им дорогу, и всадники быстро добрались до монастыря.

Ничто не нарушало царившего вокруг покоя и тишины; медный колокольчик на дверях лесной обители блестел в призрачном лунном свете.

Андре спешился и, отдав поводья Тома, уже протянул было руку к колокольчику, но вдруг передумал.

Он представил себе, как этот резкий звон разорвет тишину, привлекая излишнее внимание, весьма нежелательное в данных обстоятельствах. Вместо этого Андре сильно постучал в дверь, затем, немного выждав, постучал еще раз.

Дверь открылась неожиданно быстро, и на пороге появилась очень старая монахиня.

— Кто там? — спросила она дребезжащим голосом, высунувшись в темноту.

— Мне нужно немедленно видеть сестру Девотэ и мать-игуменью! — ответил Андре. — Только не бойтесь, ничего страшного не произошло.