Виктория Холт - Неуемный волокита
Поэтому Генрих глядел с улыбкой не на Шарлотту, а поверх ее головы.
— Твоя госпожа все такая же требовательная? — спросил он.
Шарлотта широко раскрыла глаза; до чего же неубедителен был наивный взгляд, повидавший так много.
— Королева-мать очень странная, — ответила она, пожав плечами. — Никогда не поймешь, что у нее на уме.
— Да, — ответил Генрих, — никогда не поймешь.
Потом поглядел ей прямо в лицо.
— Очень рад, что ты навестила меня, Шарлотта… в память о былом.
Это значило, что он не желает возобновлять прежние отношения. Придется возвращаться к госпоже и признаваться в неудаче.
Король и королева Наваррские были охвачены любовным пылом, поэтому жизнь казалась им прекрасной. Марго радовалась приезду, иначе она не оказалась бы в обществе Тюренна. Генрих был доволен их приездом в Беарн, потому что с ними находилась очаровательная мадемуазель Дайелла.
До чего восхитительное существо! Почти ребенок, но весьма чуткая к чести, оказанной ей королем Наварры. Не то что глупышка Тиньонвиль! Когда Генрих подошел к ней, она слегка застеснялась и покраснела, но держалась почтительно, и застенчивость ее объяснялась оказанной ей огромной честью.
Весь двор знал об увлечении Генриха этой девочкой; Жанна бесилась от ревности.
— Послушай, дорогая, — сказал ей Генрих, — теперь ты можешь вновь ступить на стезю добродетели, стать хорошей женой терпеливому Панже и заняться благотворительностью.
Жанна помрачнела. Но Генриха это не заботило. Он не мог думать ни о ком, кроме восхитительной Дайеллы.
Королева-мать Дайеллой была довольна.
— Все отлично, — сказала она девушке. — Действуй так и дальше. Имей в виду, чем больше ты ублажишь короля Наваррского, тем больше угодишь мне.
Дайелла опустила красивую головку. Как и большинство людей, она боялась смотреть в лицо Екатерине Медичи.
Королева-мать погладила ее по длинным шелковистым волосам.
— Славное ты создание, — негромко сказала она. И так резко дернула девушку за волосы, что та скривилась. — Что он нашептывал тебе, когда вы лежали вместе?
— Что любит меня, мадам.
— Не упускай его. Не упускай. — Екатерина громко засмеялась. — Может показаться, что это нетрудно, но имей в виду, при дворе много хорошеньких девиц — больше, чем прежде. И он увидит, что те, которых мы привезли, изысканнее его крестьянок. Смотри, Дайелла, чтобы кто-то не отбил его у тебя.
— Постараюсь, мадам.
— Да, девочка, постарайся. Иначе я буду недовольна. Теперь слушай. Тебе надо убедить его вернуться с нами в Париж.
— Понимаю, мадам.
— Это не должно представлять трудности, дитя, потому что ты поедешь обратно вместе с нами. Твоя задача — стать настолько нужной королю Наваррскому, чтобы он не мог расстаться с тобой.
Девушка кивнула. Справится ли она? Попадет ли он снова в ту ловушку, куда так беспечно сунулся, чтобы жениться на Марго?
Екатерина верила в Дайеллу.
— Как я буду жить без тебя?
Нежные слова на сладких устах, подумал Генрих. И поцеловал в ответ эти нежные уста.
— Я слышала, что королева-мать скоро возвращается в Париж. Мне придется ехать вместе с ней.
Он слегка куснул ее за ухо.
— Давай не думать о столь трагичном исходе.
— Но, Генрих, если…
— Не хочу о нем говорить.
— Но ведь этот исход неизбежен.
— Сейчас нам хорошо; и не надо пытаться заглянуть в будущее, оно может оказаться похуже настоящего.
— Генрих, мы не должны этого допустить.
— Это, любовь моя, в руках судьбы.
— Но если мы поклянемся не разлучаться…
Он коснулся губами ее шеи.
— Мне приходит на ум кое-что получше клятв.
— Генрих, я боюсь.
— Скажи, моя малышка, чего.
— Что мне придется оставить Беарн без тебя. Если я уеду… уедешь и ты?
Он негромко засмеялся и снова поцеловал ее.
— Думаешь, я захочу расстаться с моей маленькой Дайеллой?
Эти слова ее успокоили. Она не поняла, что Генрих просто так задал вопрос.
«Дайелле, входящей в состав «эскадрона», велено выманить меня в Париж? — думал он. — Нет, малышка, туда я не вернусь, ни ради тебя, ни ради другой женщины. В Париж меня однажды выманили — и там я лишился слуг, друзей… всего, кроме жизни. Хватит! Не вернусь даже ради самой желанной на свете женщины — женщин много, а жизнь одна».
Прелестная Дайелла! Такая юная и простодушная; очаровательно исполняет свою обязанность. Но он уже не наивный мальчик. Повзрослел с тех пор, как, ничего не подозревая, поехал в Париж жениться.
Положение сложилось непростое. Гугеноты не доверяли Екатерине Медичи, считая ее истинной виновницей резни; вместе с тем все хотели мира, и королева-мать приехала с дочерью в Беарн под предлогом переговоров о мире с Генрихом Наваррским.
Велись переговоры между Генрихом и Екатериной с их советниками; Марго тоже не оставалась в стороне. Она находила множество тем для обсуждения их с графом де Тюренном, поэтому им приходилось часто бывать друг у друга в покоях. Что там происходило, догадывались все, но Генрих был увлечен Дайеллой и не особенно беспокоился о поведении супруги. В интересах его самого, Марго, множества красавцев и красавиц, бравших с них пример, было затягивать переговоры как можно дольше; возвращение королевы-матери в Париж сулило разлуку многим любовникам.
Королевой Наваррской был очарован весь двор: ей доставляло громадное удовольствие поражать тех, кто ею восхищается, и возмущать фанатиков, объявивших ее дочерью сатаны, присланной из ада, чтобы увлечь всех к несчастью. В золотистых или красных париках или с собственными пышными волосами она повсюду оказывалась в центре внимания. Устраивала маскарады и балы, как в Париже; платья ее из красного испанского бархата или из усеянного блестками и самоцветами атласа блистали великолепием; плюмажи развевались на прекрасных, украшенных драгоценными камнями волосах. Все взоры устремлялись к Марго, когда она исполняла итальянские и испанские танцы, столь же модные, как и французские. Иногда она пела, аккомпанируя себе на лютне. Но больше всего поражала общество ее искрящаяся остроумием речь. Может, при французском дворе оно было обычным явлением, но здесь, при простом беарнском, в новинку.
Марго не была бы самой собой, если б не пыталась вносить преобразований. Отсутствие роскоши в замках По и Нерака потрясло ее, а неумение беарнцев вести себя в обществе — огорчило. В этом она винила мужа, как-никак, он король и должен наставлять подданных. Им следует привить хорошие манеры. Указала ему, что, поскольку он ходит в грязной одежде и не принимает ванну, остальные ведут себя так же. Не подпускала его близко к себе, пока он не вымоет хотя бы ноги. После тех редких случаев, когда он проводил с ней ночи, Марго требовала, чтобы белье и драпировки отправили в стирку, а кровать опрыскали духами. Осуждала его манеру ласкать служанок.
