Наталья Павлищева - Я – княгиня Ольга. Первая женщина на русском престоле
Любомир вдруг поинтересовался:
– А ты откуда русский язык знаешь?
Похоже, этот вопрос смутил степняка. Он фыркнул:
– У меня мать была славянка.
– А-а… Красивая? – зачем-то уточнил Любомир.
Печенег, довольный, согласился:
– Красавица! – точно в красоте матери-славянки была его заслуга.
– И моя красивая, – вздохнул русич.
Дальше они беседовали уже как друзья. Печенег согласился, что ромеев пора проучить, зазнались слишком. Обещал проводить к Угдею завтра же, потому как знает, где тот. А другие не знают.
– Значит, награда тебе будет, – пообещал Любомир.
Его нового приятеля звали Илдеем. Обычное имя для печенега.
Утром, едва Любомир успел выйти из шатра, как оказался свидетелем ссоры, приведшей к гибели одного из печенегов. Чего не поделили эти двое, он, конечно, не знал, только увидел, как обнажили мечи, оскалились, готовые вгрызться противнику в горло. Тот, который помоложе, выкрикивал, видно, что-то очень обидное, потому как за старшего заступились еще двое. Но и молодому на помощь пришли свои. Теперь уже за мечи взялись шестеро. Любомир обратил внимание, что одеждой, а особенно навешанными украшениями молодой и старый разительно отличаются, видно, из разных родов. Противники оказались достойные, клинки сверкали в воздухе, сталкиваясь и разлетаясь, бой пошел не на жизнь, а на смерть. Все получилось как-то очень быстро и само собой. Как же это они, соплеменники, друг против друга?
А Илдея что-то не было, видно, и остановить резню тоже некому. У Любомира взыграло чувство старшего, у себя он никогда бы не допустил такого. Заорав во все горло: «Стой!!!», он одним рывком оказался посреди дерущейся толпы. То ли степняки шарахнулись от его крика, то ли сам вид русича не обещал ослушавшимся ничего хорошего, но печенеги почему-то поняли приказ, все разом встали. А что делать дальше, Любомир просто не знал. Со своими бы разобрался, а вот как быть с этими? Вдруг у них так положено?
На помощь пришел Илдей, он вылетел на середину, едва сдерживая коня, что-то закричал стоявшему с опущенным мечом старшему спорщику. Тот ответил, показывая кивком головы на молодого. Вокруг снова заорали, угрожая. Илдей нагнулся к Любомиру.
– Иди в шатер, готовься, сейчас поедем.
Уходя, Любомир успел заметить, какой ненавистью к молодому блестят глаза самого Илдея. Может, зря остановил, надо было позволить старшему снести противнику голову?
Илдей разобрался, видно, круто, слышно было, как мечи зазвенели снова. Выходить и интересоваться Любомир уже не стал. Не хватало еще пострадать в ссоре соплеменников. Хозяин шатра вошел в него, зажимая правую руку, на него было страшно смотреть, губы дрожали, лицо сведено гневом. С пальцев левой руки на землю капала кровь, видно, ранили. Любомир, ничего не спрашивая, принялся перевязывать его рану. Илдей ничего не объяснял, только коротко бросил:
– Собери своих, пора.
Русичи были уже готовы, их испугал бой среди печенегов, так недолго и самим угодить под горячую руку. Как себя вести, непонятно, вроде их и не трогают. Любомир почему-то подумал, что вчера не видел ни молодого степняка, ни его товарищей среди тех, кто был с Илдеем. Оказалось, прав, это были люди чужого рода. У печенегов сорок родов, и многие меж собой не дружат, в любой момент может возникнуть вот такая перепалка с мечами наперевес. Молодой печенег оскорбил старого, тот ответил, вот и взялись за оружие, отстаивая каждый честь своего рода.
Чужаки уже уехали, но это и беспокоило Илдея больше всего. Он хорошо понимал, что поражения не простят, подкараулят при первой же возможности, а такая будет скоро, если сопровождать Любомира. Но и не везти нельзя, не только из-за награды, а из-за того, что теперь и русича прикончат, потому что ввязался. Любомир вздохнул: ну вот чего лез? Повинился Илдею, мол, зря вмешался? Тот отрицательно покачал головой:
– Нет, хорошо, что остановил, они убили бы Кургэ, а он мой побратим.
Конечно, их встретили, но теперь уже и русичи обнажили свои мечи, хотя Илдей предложил постоять в стороне, пока разберутся. Любомир даже слушать не стал, первым взялся за меч, за ним остальные. Завидев Любомира, тот самый молодой печенег, которого он остановил перед шатром, злорадно оскалился, предвкушая расплату. Любомир понял: легко не будет, но кто же ждал легкого? У него было преимущество – видел, как бьется печенег, а тот еще ничего не знал о Любомире. Преимущество маленькое, просто малюсенькое, но им следовало воспользоваться. И русич воспользовался. Для начала он разыграл некоторую беспомощность, чем очень порадовал печенега, тот уже примерял, как разрубит русича пополам, когда вдруг его руки, державшие меч на замахе, почему-то стали двигаться отдельно от остального тела, унося оружие куда-то в сторону. Меч печенега полетел вместе с отрубленными Любомиром кистями рук, а их хозяин все не мог понять, что произошло, пальцы еще сжимали рукоять меча. Во все стороны хлестала кровь, Любомир, не в силах этого видеть, развернул лошадь и оказался лицом к лицу с другим степняком. В глазах того на мгновение застыл ужас от увиденного, но только на мгновение. Он тут же выбросил вперед руку с клинком. Русич едва успел увернуться, резко наклонившись и по пути задевая своим мечом лошадь печенега. В подобных случаях Любомиру было очень жаль лошадей, вспоротое брюхо заставило кобылу дико заржать и подняться на дыбы. Ее хозяин полетел наземь и был придавлен гибнущей лошадью.
Любомир огляделся, его дружинники бились с наседавшими печенегами, сам Илдей отбивался сразу от двоих. «Нечестно», – пробормотал русич и бросился спасать теперь уже чужого князя. Главное – сбросить печенега с коня, потом его бить будет легче. Этот завет Асмуда Любомир помнил хорошо, потому для начала полоснул мечом еще одну лошадь, мысленно прося у нее прощения. Увидев, как та вскинулась от боли, довольно кивнул и взялся за ее хозяина. Степняк не мог справиться с обезумевшей от раны лошадью, потому не сопротивлялся и был сбит первым же ударом. Илдей что-то закричал ему по-своему. Любомир решил, что благодарит, оказалось, предупреждает, что сзади еще один. Увернуться от удара Любомир уже не успел, меч печенега пришелся на левое плечо. Спасла кольчатая броня, но левая рука от удара онемела, щит опустился. За своего нового приятеля отомстил Илдей. Он буквально раскроил соплеменника пополам. Любомир кивнул, благодаря, выходить из боя он не собирался. Заметив, что старшего ранили, трое молодых дружинников разъярились и показали, на что способна дружина киевского князя! Клинки мелькали, снося печенежские руки, разрубая щиты, разя лошадей.
Бой прекратил Илдей, он снова что-то гаркнул. Большинство бившихся его послушали, опустили мечи. Печенег разобрал всех на своих и чужих, велел связать побежденных и вести за конями. Любомир понимал: для степняков это позор, попробовал убедить Илдея не делать этого, но тот не послушал, только огрызнулся в ответ:
