Шеннон Дрейк - Очарованная

— Это просто глупости.

— Расскажите мне о них.

Элли опустила голову:

— Мне кажется, что я постоянно вижу на своем пути женщину в черном.

— Женщину в черном?

— Я же сказала вам, что это пустяки.

— Это привлекло ваше внимание — значит, это не пустяк.

— На прошлой неделе она была на деревенской площади среди протестующих против монархии. По-моему, рядом с ней была кузина сэра Эндрю Херрингтона, Элизабет Прайн, вдова второго убитого. И вот теперь… мне кажется, всюду я вижу женщину в черном.

— Везде и всегда есть женщины в черной одежде.

— Я это знаю.

— Но все же вы невероятно наблюдательны.

Элли почувствовала на себе его изучающий взгляд.

Элли опустила занавеску, но Марк остался сидеть рядом с ней. Потом он тихо спросил:

— Неужели выйти за меня замуж — такое тяжелое наказание?

Единственные в мире глаза с серыми ободками глядели на Элли упорно и настойчиво, почти гипнотизировали ее. Марк едва ощутимо, медленно провел пальцами по щекам Элли, словно изучая контуры ее лица. Элли почувствовала, как на нее нахлынула волна жара и волнения. Ей стало страшно и в то же время невыносимо захотелось коснуться его в ответ.

— Я почти не знаю вас, — прошептала она.

— Но я хочу, чтобы вы узнали меня очень хорошо, — ответил он, и в его голосе прозвучала грустная нота.

Элли показалось, что вся карета наполнилась теплом. Она забыла, что они едут через деревню, что они уже очень близко от ее дома.

— Я вовсе не такой ужасный, — добавил он тихо, взял ее руку и, тоже едва ощутимо, коснулся губами ее ладони. В этом легчайшем поцелуе было что-то невероятно волнующее. Тело Элли опять словно пронзило электрическим током.

— Вы почти не знаете меня. — Она почему-то никак не могла оторвать взгляд от его глаз. — Может быть, это я ужасная, — произнесла она шепотом.

Марк медленно покачал головой, и волнение Элли превратилось в панический ужас. Девушка заставляла себя держаться прилично, но это давалось ей с большим трудом. Она встречалась с этим человеком всего три раза и не могла понять, зачем он ведет эту двойную игру.

Он наклонился к Элли — рот у него был прекрасной формы, а губы сочные, крепкие, чувственные — и прошептал:

— Мы помолвлены.

Пальцы его правой руки переплелись с пальцами Элли, а пальцы левой зарылись в волосы на ее затылке и обняли ее голову. Его губы коснулись губ девушки. Этот поцелуй был взят им у Элли без принуждения. Он соблазнял своей силой и дерзостью, но был таким медленным и манящим, что Элли даже не подумала протестовать. Его губы скользили по ее губам, и Элли впивала в себя его дыхание. Ей казалось, что она вдыхает в себя истинную суть этого человека, не зависящую от того, какую одежду он носит. И больше она не колебалась.

Его язык причудливо ласкал ее рот, проникая все глубже. Девушке казалось, что воздух в карете накалился и готов взорваться. Эти ласки были прекраснее, чем все ее эротические мечты. Элли почувствовала, что сама тянется к Марку в объятия и касается пальцами его груди — не для того, чтобы оттолкнуть его, а чтобы почувствовать тяжелые удары его сердца, ощутить, как поднимается и опускается его грудь при дыхании.

Марк медленно отодвинулся от девушки, но их пальцы по-прежнему переплетались. Его глаза блестели, как серебро. Элли осознала, что карета остановилась.

«Я сошла с ума», — решила она.

— К сожалению, мы приехали, — хриплым голосом произнес он.

— Ох! — Элли старательно пыталась пригладить выбившиеся из прически пряди и отодвинуться от Марка, что было нелегко в тесной карете. Она была потрясена и сердита.

Сердилась она на себя — за то, что Марк так легко сумел вскружить ей голову.

— Тогда я должна идти домой, — сказала она немного резче, чем следовало.

— Почему вы сердитесь? — спросил он.

— Я не сержусь, просто я уже дома. Можем мы выйти из кареты?

— Я больше, чем когда-либо, убежден в том, что мы должны пожениться, — тихо произнес он.

— Посмотрим, — пробормотала Элли, думая о том, как пробраться мимо него к выходу.

Но Марк удержал ее. Прикосновение его рук было почти невыносимым — столько в нем было чувственности.

— Я околдован вами, — сознался он.

Элли подумала, что это звучит почти как угроза.

— А мне очень неудобно оставаться в этой карете, — сказала она. — Если вы не против…

— Все в полном порядке. Мы помолвлены. Вам незачем злиться.

— Я не знаю, о чем вы говорите.

— Вы злитесь не на меня, и сами знаете это. Вы злитесь на себя.

— Я ни на кого не злюсь.

Он улыбнулся так медленно, что это привело Элли в ярость, и ответил:

— Нет, злитесь. Вы не хотели ответить на мой поцелуй, но, поцеловав, не смогли почувствовать ко мне отвращение, как ни старались.

— Может быть, я должна попробовать поцеловаться со всеми мужчинами, которых не могу считать отвратительными?

Глаза Марка сузились.

— Мы помолвлены, — повторил он. — Кольцо на вашем пальце.

— Я могу его снять. — На самом деле Элли не могла этого сделать: кольцо крепко держалось на суставе пальца. — О господи! Теперь мы можем вылезти из этой кареты?

Марк наконец сдвинулся с места. Но в его взгляде была такая самоуверенность, что Элли очень хотелось дать ему хорошую пощечину.

Не говоря больше ни слова, Марк вышел из кареты, потом повернулся, но не помог ей спуститься вниз, а подхватил ее на руки и сам опустил на землю.

— Спасибо за поездку. Теперь я дома и в полной безопасности.

Сказав это, Элли подумала, что наконец сможет убежать от Марка. Но именно в этот момент из дома вышли ее тети.

— Ох! — воскликнула Эдит. — Это Марк Ферроу!

Вайолет, которая так спешила, что столкнулась с ней в дверях и чуть не сбила ее с ног, была столь же наблюдательной.

— Марк! Как чудесно, что вы решили проводить нашу Элли домой! — подхватила она.

Мерри выскользнула наружу, пробравшись мимо Вайолет. У нее хватило силы духа, чтобы предложить:

— Зайдите к нам, выпейте чаю, прежде чем поедете к себе.

— Он слишком занят, — быстро сказала Элли.

— Вовсе нет. Я был бы рад выпить чашку чаю, — возразил Марк и бросил на Элли взгляд, в котором прекрасно можно было прочесть, какой восторг он испытывал оттого, что ей было неловко.

— Но может быть, вашему кучеру будет нужно…

— Он тоже мог бы выпить глоток чаю, — перебила Вайолет.

— Артур! — позвал Марк без усилия, но его крик долетел до кареты, и кучер спустился со своего сиденья. Это был крупный, широкоплечий человек, охотно улыбавшийся, с первой сединой в волосах. — Артур, как вы смотрите на то, чтобы выпить чашку чаю?