Элизабет Бойл - Любовные послания герцога
– В тот день, когда она выйдет замуж за Холлиндрейка, я съем свою щетку для волос.
Услышав это, Тэтчер поклялся себе отправить мисс Браун новую щетку для волос – взамен той, которую ей наверняка придется съесть.
– Ах, Сара, ты великолепна! – воскликнула леди Гейторн, поглубже засовывая руки в муфту. – Ты отлично знаешь, что она выдумала всю эту чушь о Холлиндрейке для того лишь, чтобы привлечь к себе внимание. По правде говоря, это печально. А сама завела шашни со своим ливрейным лакеем. Скандальная история! Я не стала бы беспокоиться о том, что придется съесть щетку для волос, потому что, как только в Лондоне станет известно о том, что мы видели, все ее надежды, которые, возможно, она питала относительно брака с Холлиндрейком…
Тэтчер замер на месте, глядя вслед удаляющимся дамам, последние слова которых на мгновение задержались в его памяти, как сорванная ветром афиша. Он повернулся и сердито направился к двери, за которой укрылась мисс Лэнгли.
И это общество она хотела завоевать? Разве эти женщины были ей ровней? Они были недостойны ходить с ней по одной улице. Он едва ли мог бы себе представить избалованную леди Гейторн или жестокую мисс Браун помогающими старой воровке, наслаждающимися чашечкой кофе по-турецки или живущими своим умом, не имея иных доходов, кроме денег на булавки.
Да эта парочка не сообразила бы даже, как найти выход из пустого бального зала.
Мисс Лэнгли высунула голову из двери:
– Они ушли?
Он рассмеялся и кивнул.
– А я думал, что вы бесстрашная.
– Да, но не глупая, – сказала она, выходя из двери мастерской. – Уверена, что они много чего наговорили, когда мне удалось вырваться из их когтей.
– Ничего заслуживающего внимания, – ответил он.
Она презрительно фыркнула:
– Не припомню случая, чтобы Камилла Хайдгейт – ах, извините, леди Гейторн – не сказала какой-нибудь гадости, как только вы повернетесь к ней спиной.
Он рассмеялся.
– Я не обратил внимания.
– Вы лжете, но это очень любезно с вашей стороны, – сказала она ему. Потом она снова расхрабрилась и уперла руки в бока. – Но о чем вы думали, говоря про бал у Холлиндрейка? Эта новость облетит весь Лондон еще до конца дня!
– Я подумал, что смогу помочь…
Она вздохнула.
– А что, если он действительно устроит бал? Что тогда?
– Вы будете, конечно, приглашены, – сказал он. «Интересно, что она скажет, когда увидит, что ее ливрейный лакей является хозяином бала?»
– Даже если я получу приглашение, разве вы не понимаете, что я не смогу пойти? Я не могу позволить себе платье от мадам Суше! Я не могу позволить себе платье даже от старьевщика. – Она прошлась перед ним по тротуару. – Хороший лакей держал бы рот на замке.
– Я всего лишь пытался помочь.
– Ну что ж, вы не помогли, – сказала она и, закусив нижнюю губу, посмотрела вдоль улицы в том направлении, в каком скрылись ее недруги. – И бал у Холлиндрейка будет сегодня не единственной темой разговора в каждом салоне и каждой гостиной Лондона. Вам не следовало держать меня в руках таким образом!
– Мне? – возмутился он. – Да я всего лишь поддержал вас, не более того.
Они оба знали, что это ложь, но никому из них не хотелось снова обсуждать эту скользкую тему.
Еще два дня назад он счел бы подобное невозможным. У него были довольно твердые намерения отменить их договоренность, пока она не сказала ему в присущей ей страстной манере: «У меня есть вы». После этого, к его огромному удивлению, его сердце сделало в груди двойное сальто, и он понял, что хочет эту маленькую кокетку, которой до всего есть дело, так, как не хотел еще ни одну женщину. Ему хотелось освободить от оков условностей ее страстную натуру и разбудить каждую ее «естественную склонность» – и не только их.
– Герцогиня, ты ли это? – крикнул с улицы знакомый голос. – Смотри, Миранда, ты была права. Это наша милая Фелисити!
Тэтчер увидел, как из парного двухколесного экипажа радостно улыбается Фелисити супружеская пара. Он не обратил на них особого внимания, пока мужчина, сидевший рядом с хорошенькой рыжеволосой дамой, не встретился с ним взглядом.
– Джек! – воскликнула Фелисити и, подбежав к краешку тротуара, замахала рукой экипажу, который сразу же развернулся и остановился у обочины дороги с ней рядом. – Мисс Портер! – Покраснев, она тут же исправилась: – Я хотела сказать: леди Джон! О Господи, боюсь, что для меня вы навсегда останетесь мисс Портер!
– Как и ты навсегда останешься моей любимой ученицей. – Ее бывшая учительница радостно улыбнулась ей, и ее улыбка согрела душу Фелисити, потому что красноречиво свидетельствовала о том, что мисс Портер счастлива в браке с лордом Джоном Тремонтом.
В браке, который был плодом ее вдохновения, хотя и был связан с немалыми трудностями.
– Что ты делаешь в Лондоне? – широко улыбаясь ей, спросил лорд Джон, – которого друзья звали Джеком, а те, кто помнил в нем только распутника, некогда потрясавшего своим необузданным шалопайством весь город, – Безумным Джеком. Потом он перевел взгляд на Тэтчера и слегка нахмурил лоб. – Мы думали, что ты и Талли остались с Пиппин в Суссексе, пока все не урегулируется.
– Появилась возможность провести сезон в Лондоне, и нам не захотелось ее упускать, – сказала она в ответ. – Кстати сказать, мы и ждать больше не могли. Но вы-то оба что делаете в городе? Тем более что вы на последних месяцах, леди Джон? Вам, наверное, не следовало бы разъезжать в экипаже по рытвинам и ухабам. – Она с упреком взглянула на Джека. О чем – только думает этот мужчина?
Леди Джон, бывшая Миранда Мэбберли, которая преподавала, в школе мисс Эмери под именем мисс Портер после того, как в результате скандальной истории с Безумным Джеком была изгнана из общества, с любовью улыбнулась своей бывшей ученице.
– Фелисити, дорогая моя девочка. Ты, как всегда, печешься о моем благополучии. Но со мной все в порядке, впереди у меня еще целых два месяца. – Она смахнула набежавшие на глаза слезы. – Черт побери, последнее время я плачу по любому поводу. – Она похлопала себя по округлившемуся животику и продела руку под локоть мужа. – Ты бы только посмотрела, как я ревела, когда рассталась с малышкой Берди.
– Пятнадцать миль плакала не переставая, – заявил Джек. Все они дружно рассмеялись, и Фелисити почувствовала, что с нее словно смыли грязь недоброжелательства, осевшую на ней после встречи с мисс Браун и леди Гейторн.
– И все же скажите: почему вы приехали в Лондон? В последнем письме вы писали, что не уедете из Тизлтон-Парка, пока… – Фелисити немного покраснела, – пока не родится ребеночек и пока вы не найдете новую нянюшку.
