Карин Монк - Пленник
– И с того дня меня ни на минуту не отпускала боль – ни в лавке, ни на улице, ни даже ночью, в постели, – жаловался мистер Инграм. – Доктор сказал, что мне до конца жизни придется терпеть постоянные боли, так меня избили эти маленькие негодяи. – Он провел ладонью по волосам и поморщился, словно от боли.
– Благодарю вас, мистер Инграм, – кивнул мистер Фентон, выступавший в роли обвинителя. – Вы очень подробно все рассказали, а теперь можете сесть.
Возвращаясь на свое место на скамье, мистер Инграм устроил целое представление: он шел очень медленно и при каждом шаге морщился «от боли». Женевьеве ужасно хотелось громко крикнуть: «Пожар!» Она была уверена, что мистер Инграм пулей вылетел бы из зала. Когда три дня назад она заходила к нему, он бегал по своей лавке и энергично размахивал руками, показывая, какой ущерб ему причинили. А теперь он едва передвигал ноги и даже говорил очень медленно и тихо, словно каждое слово давалось ему с огромным трудом.
Женевьева посмотрела на Шарлотту; девочка сидела на скамье для подсудимых, крепко сжимая кулачки, лежавшие на коленях. За три дня, проведенных в тюрьме, она сильно похудела, а кожа ее казалась почти прозрачной. Женевьева принесла ей темно-зеленое шерстяное платье; оно не слишком хорошо на ней сидело, но было чистое и скромное. Юнис и Дорин украсили платье белой кружевной оборкой, и сейчас Шарлотта нисколько не походила на «бродяжку и воровку» – именно так называл ее констебль Драммонд. Женевьева считала, что внешний вид на суде очень важен, поэтому волосы девочки были тщательно расчесаны и забраны под атласную изумрудно-зеленую ленту, а от личика до сих пор пахло душистым мылом, которым ее вымыли. Кроме того, Женевьева смазала ее лицо и руки специальным кремом, изготовленным по рецепту Юнис, так что Шарлотта выглядела как юная леди, которой не место в тюрьме или в приюте.
– Если позволите, ваша честь, защита вызывает миссис Блейк, – сказал Поллок, адвокат, назначенный судом.
Судья устало вздохнул и, упершись подбородком в кулаки, едва заметно кивнул. Его место, расположенное на возвышении, давало прекрасный обзор, но имелся и существенный недостаток – судья все время был на виду и не мог хотя бы ненадолго закрыть глаза. А вздремнуть очень хотелось, ведь в этот день он рассмотрел уже пять дел, и предстояло рассмотреть еще шесть. Положение усугублялось тем, что после обильного завтрака он страдал от несварения, и сейчас было бы очень кстати выпить чашку крепкого чая, успокоить волнение в желудке. «Ох, побыстрее бы закончить это дело и еще одно – о пьяной драке в таверне, – думал судья. – А уж после этого можно будет объявить перерыв и удалиться на отдых в свою комнату». Он снова вздохнул и топнул ногой по полу, давая понять, что всем надо поторопиться.
Сделав глубокий вдох, Женевьева поднялась со скамьи и прошла к месту свидетеля. Она никому из домашних не разрешила пойти вместе с ней, только Хейдону, но и для этого потребовался серьезный разговор. После того что произошло между ними в гостиной несколько дней назад, Женевьева избегала Хейдона. Когда же случайно оказывалась в одной с ним комнате, то сразу вспоминала, что у нее есть какое-то неотложное дело в другом месте. Хейдон ее прекрасно понимал, но все же настоял на том, чтобы пойти на суд вместе с ней. Как бы ни были сложны их взаимоотношения, для всех окружающих они счастливые новобрачные, мистер и миссис Масквелл. «Было бы странно, если бы мы не пришли на суд вдвоем», – сказал он Женевьеве, и ей пришлось с ним согласиться. Кроме того, Хейдон просто не мог оставить бедняжку Шарлотту в одиночестве – ведь ей предстояло выдержать серьезнейшее испытание. Он предполагал, что в нем говорит чувство вины, которое он носит с собой каждый день своей жизни. Во время суда он то и дело улыбался ей, пытаясь хоть как-то приободрить. Шарлотта была слишком слаба, чтобы отвечать тем же, но Хейдон чувствовал, что девочке приятно его присутствие и его поддержка. Хейдону очень хотелось верить, что судья все-таки признает ее невиновной. И тогда он подхватит малышку на руки и отнесет домой.
– Клянусь Богом всемогущим, что буду отвечать, как в Судный день. Клянусь говорить правду, только правду и ничего, кроме правды, – сказала Женевьева, глядя прямо перед собой.
– Миссис Блейк, вы являетесь опекуншей обвиняемой, не так ли? – спросил мистер Фентон, обвинитель.
– Да, – кивнула Женевьева.
– Будьте любезны, объясните суду, как получилось, что вы взяли девочку под опеку.
– Объяснять нет необходимости, – вмешался судья. – Я знаю о соглашении миссис Блейк с комендантом Томсоном и судом. В соглашении ясно сказано: если отданные ей дети снова нарушат закон, ее опека аннулируется, а детей снова отдают под суд, не так ли?
– Так, ваша честь, – согласился мистер Фентон. – Следовательно, обвинение приходит к выводу: обвиняемую надлежит немедленно возвратить в тюрьму для отбывания срока приговора плюс наказание, которое ваша честь может наложить дополнительно.
– Нет! – выкрикнула Женевьева.
– Позвольте, ваша честь… – подал голос мистер Поллок, защитник; казалось, адвокат только что проснулся и вот-вот снова заснет. – Защита имеет основания высказать предположение, что наша подзащитная примерно вела себя, находясь в доме миссис Блейк, если не считать этот печальный инцидент. Поскольку же соответствующие вещи были возвращены и миссис Блейк вызвалась полностью возместить мистеру Инграму ущерб, нанесенный его магазину, я осмелюсь утверждать, что обвиняемая не заслуживает водворения обратно в тюрьму. К тому же миссис Блейк дала клятвенное обещание приложить все силы к тому, чтобы обвиняемая поняла свою ошибку. Миссис Блейк заверила, что подобного никогда больше не повторится.
– Миссис Блейк не в том положении, чтобы давать подобные обещания, – возразил Фентон. – В настоящее время у нее на попечении шестеро детей, и все они являлись участниками этого возмутительного нападения. А раньше все они уже привлекались к суду за серьезные преступления…
– Неправда! – перебила Женевьева. – Моего брата Джейми никогда не обвиняли в преступлениях.
– Прошу прощения, ваша честь, – пробормотал обвинитель. – Один из подопечных миссис Блейк действительно никогда не привлекался к суду. Однако в данный момент мы расследуем, какова была его роль в варварском нападении на мистера Инграма и лорда и леди Страдерс. – Мистер Фентон многозначительно посмотрел на Женевьеву.
Та промолчала, и обвинитель продолжал:
– Как бы то ни было, но мы обязаны признать: коль скоро обвиняемая вернулась к своим преступным привычкам, то это означает, что обстановка в доме миссис Блейк не пошла ей на пользу и, следовательно, ее нужно водворить обратно в тюрьму, где ее примерно накажут для ее же блага и для блага общества.
