Кэтрин Харт - Шалунья
К тому времени, когда они расседлали и обтёрли лошадей, гроза разразилась не на шутку. Затем раздался зловещий стук, как будто кто-то сыпал на крышу горох.
— Что это? — спросила Хетер. Чтобы быть услышанной, ей пришлось перекрикивать шум грозы, и лошади нервно застучали копытами и заржали в своих стойлах.
Морган посмотрел в дверную щель.
— Град, — сообщил он нахмурившись. — Мне не нравится, как он выглядит. Ты передвинься подальше, пока я переведу лошадей в задние стойла, где защита надёжнее.
— Я помогу тебе, — предложила она.
— Нет. Эти животные с каждой минутой нервничают все больше. Делай так, как я тебе велю, и предоставь их мне.
Моргану понадобилось несколько долгих минут, чтобы переместить лошадей в заднюю часть сарая, встроенную в землю. Там слой грунта над головой приглушал звуки грозы, и животные немного успокоились.
— Мы здесь тоже будем в большей безопасности, — сказал Морган. Лицо его было напряжённым и обеспокоенным. — Говорят, что животные ощущают все острее людей. В данном случае меня не удивит, если это окажется правдой.
Хетер резко кивнула. Взор её был устремлён в переднюю часть сарая, где стены зловеще сотрясались под напором ветра.
— Тебе не кажется, что изменилось освещение? У него появился какой-то странный оттенок.
Она была права. Передняя часть сарая, куда свет и дождь просачивались через щели и отверстия в крыше, была залита причудливым желтовато-серым светом.
— Я пойду взглянуть. Ты оставайся на месте, — приказал Морган. Он вернулся бегом:
— Боже милостивый! Судя по тому, как несутся эти облака, я готов побиться об заклад, что мы попали в один из пользующихся дурной славой канзасских смерчей.
— Смерч? — повторила она, и глаза её испуганно раскрылись.
— Торнадо, — коротко сказал он.
— О Боже! — воскликнула она с растущей тревогой. — Говорят, они очень опасны. У нас дома их не бывает, но я слышала, что они обладают опустошительной силой. Даже смертельной! — Голос её от растущей паники стал визгливым.
Морган сел рядом с ней и обнял, чтобы успокоить:
— Эй, не надо так волноваться. Мы здесь, возможно, в большей безопасности, чем где-либо в другом месте.
— А как же Гас? И Педро?
Морган покачал головой:
— Думаю, они где-нибудь укрылись. Может быть, в доме есть погреб или что-нибудь в этом роде.
— Надеюсь, что это так, — сказала она, прижимаясь ближе к нему. Завывание ветра ужасающе усилилось. В нём появились какие-то потусторонние звуки, от которых кровь стыла в жилах, а тело покрывалось гусиной кожей. Тяжёлые стропила крыши над передней частью сарая сотрясались, словно они были тонкими прутьями. Оглушающие раскаты грома следовали один за другим. От непрерывных вспышек молний в сарае было ослепительно светло.
Хетер, взвизгнув от страха, ещё сильнее прижалась к Моргану, спрятав лицо у него на груди:
— О Морган! Держи меня крепче! Мне так страшно! Мы умрём?
— Я искренне надеюсь, что нет, дорогая, — сказал он, сжимая её в своих объятиях. — Хотя, если уж умирать, то лучшей смерти, чем обнимая тебя, я не могу придумать. — Он поднял пальцами её лицо и посмотрел ей в глаза. — И всё же мне ужасно не хочется покидать эту землю, не отведав на прощание твоих прелестей. Было бы просто несправедливо, если бы жизнь оборвалась на столь незаконченной ноте.
Она смотрела ему в глаза как загипнотизированная.
— Я понимаю, — пробормотала она. — Поцелуй меня, Морган, пожалуйста. Прижми меня к себе и не отпускай.
Морган с радостью выполнил её просьбу. Своим ртом он захватил её губы. Его поцелуй был горячим и возбуждающим. Их губы слились, дыхание смешалось. Повинуясь молчаливой просьбе, её губы раскрылись, их языки встретились в страстном поединке.
В её ушах раздавался оглушительный грохот, но были ли то раскаты грома или пульсация крови устремившейся в голову, Хетер не могла определить. Да ей и не было до этого никакого дела, так как руки Моргана ласкали её тело с головы до пят, разжигая в ней желание. Кончиками пальцев он слегка коснулся груди, и её приглушённый стон потерялся в глубине его рта.
Его губы на мгновение оставили её, чтобы тут же запечатлеть жадные поцелуи на лице и шее. Схватив острыми зубами мочку уха, он начал пощипывать её. От его тёплого и неровного дыхания она дико содрогалась. Язык его проник в глубину уха, возбуждая в маленькой раковине тепло страсти.
— Прости меня, Господи, но я хочу тебя, Хетер, — пробормотал он. — Хочу больше всего на свете. Больше жизни. Скажи мне, что ты тоже хочешь меня.
— Да, — шептала она, и её губы искали его.
Он снова властно завладел её ртом. Его руки возобновили исследование её тела с новой решимостью, смело овладевая грудями и их высокими заострёнными вершинами. Ей казалось, что молнии пронзают тело, оставляя её ослабевшей и податливой. Она нетерпеливо ёрзала в поисках… чего-то, чего сама не могла определить.
— Хорошо, дорогая, — прошептал он, схватив её и перенося в пустое стойло поблизости. — Я понимаю, милая. Я понимаю.
Он положил её на ложе из свежей соломы и опустился вслед за ней. Её руки потянулись к нему, её рот слепо искал его, ощущая странную пустоту без этой связи, которую он создал своим теплом и силой. Теперь её губы рванулись ему навстречу. Её язык бесстыдно проник в сладкую тёплую полость его рта, вкушая, дразня и возбуждая его свыше всякой меры, пока он тоже не задрожал от охватившего его желания.
Поглощённая его запахами, вкусами, огнём, Хетер не сознавала, что он расстегнул её блузку, обнажив перед своим жадным взглядом её почти не прикрытую грудь. Чтобы чувствовать себя удобнее во время дальней поездки на ранчо, она не надела корсет, оставив только нижнюю сорочку. Теперь этот единственный предмет туалета, украшенный кружевами, закрывал её груди от его взгляда. И то ненадолго.
Когда Морган начал спускать с её плеч узкие бретели, стягивая верх сорочки, Хетер слабо захныкала, сопротивляясь. Её руки поднялись в робкой попытке прикрыть полуобнажённую грудь.
— Нет, не прячься от меня, — пробормотал Морган умоляющим тоном. — Не стесняйся. Дай мне увидеть тебя, любимая. Дай мне коснуться тебя.
Как заколдованная, она не стала сопротивляться, поддавшись его нежным уговорам. Он держал её груди в тёплых, мозолистых ладонях, словно они были редчайшими ювелирными драгоценностями. Его бирюзовые глаза нетерпеливо засверкали, когда большие пальцы слегка затеребили поднявшиеся соски. Она содрогнулась от восторга и острого желания, пронзившего её тело от его прикосновения. Тихий стон вырвался из её уст.
— Ты так прекрасна. Такая мягкая и нежная. Твои груди напоминают мне два сладких шарика ванильного мороженого, украшенных наверху прекрасными клубничками. Я не могу дождаться того момента, когда отведаю их и втяну клубнички вместе с их сладостью в рот.
