Ханна Хауэлл - Если он опасен
— К счастью, все обошлось: ни одного перелома, — наконец сделал вывод Макс.
— Сама знаю, — проворчала Олимпия, однако в ее слабом хрипловатом голосе отчетливо слышалась боль.
Дворецкий пропустил нелюбезное замечание мимо ушей.
— Необходим долгий отдых. Как можно меньше движений и полное спокойствие. Сейчас пришлю мазь от синяков и царапин, а также лед, чтобы снять отек на щеке. В соседней комнате приготовлена ванна. Если желаете, леди Лорелей поможет.
— Желаю.
Медленно и осторожно, словно опасаясь разбить драгоценный сосуд, Аргус поднял сестру с постели, а Лорелей тут же оказалась рядом и подставила надежное плечо. Тяжело опираясь на миниатюрную, хотя и сильную помощницу, с трудом переставляя непослушные ноги, Олимпия неуверенно вышла из комнаты.
— От боли и злости бандит бросил бедняжку на землю, удар оказался нешуточным, — сказал Аргус, обращаясь к Максу.
— Синяки красноречиво это подтверждают, — кивнул дворецкий. — Будем надеяться на волю к жизни и восстановительные силы молодого крепкого организма. Леди Олимпия — энергичная женщина.
Аргус непроизвольно оглянулся на дверь, чтобы убедиться, что сестра не услышит, и сказал:
— Боюсь, определение подобного рода принесло бы мало радости.
— О да. Женщины нередко делают неверные выводы. Всего лишь хочу сказать, что баронесса не относится к числу вялых, хлипких особ. Кости целы, однако несколько дней ей придется полежать в постели: боль от многочисленных ран проходит медленно.
— И все это время ей придется терпеть?
— Да. Конечно, если мы не обратимся к болеутоляющим средствам.
Аргус решительно покачал головой:
— Нет, на радикальные меры Олимпия ни за что не согласится. Впрочем, можно предложить ей те отвары, которыми потчевала меня Лорелей.
— Сейчас же проверю, остался ли здесь необходимый запас, а леди Лорелей научит смешивать травы.
Не требовалось особого внимания, чтобы заметить подчеркнутое ударение на слове «леди». Аргус понял оплошность: он только что назвал мисс Сандан по имени, что позволительно только самым близким людям. Какая досада! Сохранять дистанцию не удавалось даже в речи.
— В течение нескольких дней строго следите, чтобы баронесса Страйкхолл ни в коем случае не напрягалась, — продолжал наставлять Макс. — Как я уже говорил, мы не имеем возможности заглянуть под телесную оболочку, а потому не в состоянии судить о внутренних повреждениях. Перелом обнаружить легко, а вот более мелкие травмы требуют тонкого мастерства, которым я не обладаю — да и большинство докторов тоже. В любом случае лечению они все равно не поддаются. Вся надежда на природу и время.
— Постараюсь обеспечить полный и безусловный отдых.
— Вот и отлично. Оставайтесь здесь, вдруг леди Лорелей позовет на помощь? Впрочем, весьма сомнительно; думаю, вдвоем наши дамы прекрасно справятся. Горячая ванна непременно принесет пользу: расслабит и снимет недомогание.
Аргус хотел проводить Макса к выходу, однако тот остановил его энергичным движением руки и вышел из комнаты.
В процессе купания мисс Сандан выяснила, что у баронессы Страйкхолл весьма красочный словарный запас. Несмотря на самые легкие, мягкие, ласкающие прикосновения, с ее аристократических уст то и дело срывались проклятия. Ничего удивительного: спину леди Олимпии покрывали синяки, царапины и ссадины.
— Да, дрались вы отчаянно, — сочувственно пробормотала Лорелей.
И правда, на нежной коже отчетливо читалась история отважного сопротивления.
— Старалась изо всех сил, — призналась Олимпия и склонила голову, чтобы легче было мыть волосы. — Если бы бандит меня увез, то неизвестно, когда бы я вернулась, да и вернулась бы вообще. Если бы не убили сразу, то наверняка превратили бы в оружие против Аргуса.
— Путем угроз и шантажа?
— Да, непременно начали бы запугивать и торговаться. Не забывайте: теперь мне отлично известно, как эти люди обращаются с пленниками.
Лорелей вздрогнула и принялась сосредоточенно намыливать Олимпии волосы. С Аргусом обращались ужасно, а о том, какие истязания ожидали бы его сестру, не хотелось даже задумываться. Одно не вызывало сомнения: в ход пошли бы не только кулаки.
Наконец, купание подошло к концу. Лорелей старательно высушила и расчесала густые темные волосы Олимпии, помогла ей выйти из ванны, вытерла с головы до ног, облачила в белоснежную ночную сорочку и мягкий пушистый халат. К концу сложных манипуляций бедняжка Олимпия так устала, что побледнела и едва не валилась с ног. Как отвести ее в спальню, Лорелей не знала.
— Аргус! — громко окликнула она и заметила, что, несмотря на слабость, Олимпия приоткрыла глаза: неужели мисс Сандан уже зовет брата по имени?
Сэр Уэрлок появился мгновенно, и удивляться этому не стоило: нетрудно было предположить, что он ждет за дверью. Мало кто из братьев так искренне и нежно заботился о сестре, как этот суровый немногословный человек. Не обращая внимания на слабые протесты сестры, он легко поднял ее и отнес в постель. Лорелей поправила подушки и одеяло, торопливо добавила в сидр, отвар целебных трав и убедила Олимпию сделать несколько глотков. Спустя пять минут леди Уэрлок крепко спала.
— Бедняжке придется потерпеть, и все же хорошо, что она упорно сопротивлялась и не позволила разбойнику ее увезти.
Лорелей сочувственно взглянула на мрачного, погруженного в тяжелые мысли Аргуса.
— Это мои враги и моя битва. — Переполненный гневом голос напоминал рычание; казалось, если бы враги попались на глаза, сэр Уэрлок убил бы их голыми руками. — Олимпия здесь ни при чем и не должна страдать.
Лорелей легко дотронулась до плеча Аргуса и ощутила в нем напряженную готовность призвать преступников к ответу.
— Как ни при чем? Олимпия ваша сестра и не может оставаться в стороне. Разве вы позволили бы ей драться в одиночку? Разве смогли бы спокойно сидеть дома, если бы она неожиданно исчезла?
— Нет, не смог бы. И вы бы не смогли, если бы несчастье случилось с кем-то из братьев или сестер.
— Еще бы! Я горячо люблю каждого и готова сделать все, что в моих скромных силах. Разве может быть иначе?
— Точно так же ответила бы и Олимпия — с той лишь разницей, что вряд ли упомянула бы о любви. Ей хочется казаться жесткой и непреклонной.
Аргус глубоко вдохнул и медленно выдохнул, пытаясь освободить от гнева сердце и разум, и только после этого посмотрел на Лорелей. В теплом взгляде ее изумрудных глаз он прочел понимание и сочувствие — сейчас он остро нуждался и в том и в другом, чтобы удержаться, не броситься на поиски врагов и не погибнуть от руки злодея. Ярость притупляет расчетливость и даже простую осторожность, заставляя без оглядки бросаться в огонь. Работа с правительством ясно показала, что лучший способ одержать победу и при этом сохранить жизнь и здоровье — действовать медленно, осмотрительно и точно.
