Джэсмин Крейг - Империя сердца
— Сомневаюсь. Он сумел подавить несколько местных мятежей, причем при помощи иностранных войск, а особой доблести в этом нет. Вождей он может подкупить, чтобы они выступили на стороне эмира. Именно так Шерали поступил, когда ему понадобилось, чтобы куварский хан убил моего отца. Но одних только посулов и угроз недостаточно, чтобы властвовать над всем Афганистаном. Афганцы не пойдут за человеком, который не вызывает у них восхищения.
— Пока же племена преданно служат тому, кто больше платит, — пробормотал заместитель министра. — Боюсь, что в настоящий момент русский император машет у афганцев перед носом морковкой, которая послаще нашей. Британское правительство, увы, предпочитает оперировать не обещаниями, а угрозами.
— Мы не можем допустить, чтобы русские подчинили Афганистан своему контролю, — озабоченно нахмурился посол. — Царь и так слишком укрепился в Средней Азии. Вы можете себе представить, какие нас ждут последствия, если русские гарнизоны появятся у северных рубежей Индии? Трудно даже предположить, как будут развиваться события, если царь зацепится за краешек индийского субконтинента.
— Во всяком случае, русские явно мутят в Афганистане воду, — сказал лорд Трисс. — У нас есть тому неопровержимое свидетельство. Мисс Ларкин, расскажите, пожалуйста, его превосходительству, как вы встретились с русскими солдатами возле Хай-берского перевала.
— Откуда вы знаете об этом происшествии? — удивилась Люси.
Возникла короткая пауза, которую галантно прервал лорд Эдуард.
— Еще чаю, мисс Ларкин? — спросил он и, не дожидаясь ответа, забрал чашку. — Дело в том, что преподобный Честер написал властям в Лахор о ваших приключениях. Отчет попал в Лондон, на стол к моему дяде.
— Но мы предпочли бы выслушать рассказ из первых уст, — попросил лорд Трисс. — Если вам не трудно, мисс Ларкин, расскажите, как все было.
Люси постаралась как можно детальнее описать встречу с казаками, которые везли послание от мятежного сына афганского эмира.
— Эмир непрочно сидит на троне, — заключила Люси. — И, как всякий загнанный в угол хищник, он сейчас особенно опасен. Шерали ни перед чем не остановится, лишь бы сохранить власть.
— Вы допускаете, что ради этого он может и в самом деле подписать договор с русским императором? — спросил посол.
— Это возможно. Не исключается также, что царь решит избавиться от эмира и посадит на престол собственную марионетку. То, что русские солдаты оказались так далеко на юге, означает, что царь решил включиться во внутриафганскую борьбу за власть.
Лорд Трисс и посланник беседовали с мисс Ларкин еще полчаса, а затем виконт был вынужден удалиться — у него была назначена другая встреча. Он крепко пожал девушке руку и от души поблагодарил ее за помощь.
— Сейчас вызову карету, — сказал лорд Трисс, как только за послом закрылась дверь. — Примите мои комплименты, мисс Ларкин. Вы сообщили нам бесценную информацию. Свидетельство очевидца в таком вопросе имеет первостепенную важность, причем не только для нашего посланника в Петербурге, но и для меня. Я намерен использовать полученные от вас сведения, когда буду делать доклад по Афганистану для кабинета министров.
Лорд Эдуард со скучающим видом поднялся:
— Если не возражаете, мисс Ларкин, мы могли бы обойтись без кареты. Я провожу вас домой через Сент-Джеймсский парк. Погода на диво хороша.
Люси как раз в этот момент смотрела на заместителя министра, и ей показалось, что в проницательных серых глазах достойного джентльмена сверкнули веселые искорки. Девушка воззрилась на лорда Эдуарда с некоторым удивлением, но никаких особых причин для веселья не обнаружила. Барон сиял моноклем и ослепительной улыбкой, то есть выглядел точь-в-точь таким же, как обычно.
Прогулка в парке могла оказаться приятной, даже несмотря на общество лорда Эдуарда. Вернувшись в Лондон, Люси все время чувствовала, что ей не хватает движения.
— Спасибо, — поблагодарила она. — День и в самом деле чудесный, я с удовольствием прогуляюсь.
Когда они вошли в парк, мягкий, приглушенный свет английского летнего дня уже начинал меркнуть, но по дорожкам еще бегали с мячами и обручами дети. Гладь пруда посверкивала серебром в лучах заходящего солнца; благодушно крякали утки, охотясь на вкусных червяков и питательных жуков, а королевский садовник кормил рыбой зобастых пеликанов. На Люси накатило странное чувство спокойствия и смутно-радостного ожидания — совсем как вчера, когда она вальсировала с лордом Эдуардом.
— Надеюсь, вам удалось отдохнуть после вчерашнего бала? — осведомился барон.
— Вполне. От развлечений не устают.
— В самом деле? Но ведь вы были хозяйкой, у вас была масса дел. Например, вы должны были следить, чтобы наш добрейший епископ не заснул за столом.
Люси улыбнулась и сказала:
— По-моему, епископ вовсе не такой уж соня, каким хочет казаться. У него потрясающая способность просыпаться в тот момент, когда происходит что-нибудь интересное.
— Значит, на большинстве раутов и приемов его преосвященство может сидеть не просыпаясь, — заметил барон.
— Но вас он слушал, милорд. По-моему, ваши рассуждения о турецкой и русской внешней политике произвели на него глубокое впечатление.
Барон остановился, видимо, желая полюбоваться на грациозных лебедей.
— А вы, мисс Ларкин? По-моему, мои рассуждения понравились вам меньше, чем епископу.
— С чего вы взяли, милорд?
— Элементарно, мисс Ларкин. — Он тихонько рассмеялся. — На лице светской дамы всегда должно присутствовать вежливо-рассеянное выражение, а вы об этом иногда забываете. Да и голос вас тоже выдает.
Люси сцепила руки, чувствуя, что ее пальцы начинают мелко дрожать. Только один человек на всем белом свете умел с такой точностью догадываться о ее истинных мыслях. Девушка пытливо взглянула на барона, пытаясь найти в его лице хоть малейшие черты сходства… Она сама не знала с кем.
— Очень хорошо, милорд, раз уж я не умею утаивать свои чувства, не стоит и притворяться. Так вот, мне кажется, что вряд ли, проведя три дня в компании нескольких дипломатов, вы можете судить о политике двух империй.
— Но я прочитал немало умных книг на эту тему, — мягко возразил лорд Эдуард.
Кажется, глаз за моноклем хитро блеснул? Нет, вряд ли барон настолько умен, чтобы подшучивать над самим собой. Люси тряхнула головой, чтобы избавиться от внезапного приступа головокружения.
— Сегодня за обедом я говорила с сестрой, — сменила она тему разговора, желая напомнить себе, что этот человек вскоре станет ее родственником. — Пенелопа все вспоминала вчерашний бал. Ей больше всего понравилось ваше общество и те танцы, которые она танцевала с вами.
