Франциска Вульф - Заговор во Флоренции
– Конечно, здесь. Где мне еще быть? Добро пожаловать, мой дорогой друг, – послышался радостный голос из глубины, и в ту же минуту быстрой походкой к ним подошел темноволосый молодой человек. Видимо, только что отложив кисть, он на ходу вытирал тряпкой руки. – Извини, что не оказываю тебе должного приема. Разве колокола на Сан-Лоренцо уже пробили? Я заработался и, вероятно, не услышал.
– Не беспокойся, Сандро. Это моя вина – мы пришли раньше, чем договаривались.
Анна с любопытством наблюдала за другом Джулиано. Он производил впечатление отчаянно бесстрашного человека. «Этот бы не ждал две недели, как Джулиано», – подумала она. Одет он был небрежно, словно только что проснулся и просто набросил на себя что подвернулось под руку. Но это было отнюдь не дешевое тряпье, а блуза, сшитая по последней моде, изысканного качества, из дорогой ткани. Молодые люди обнялись.
– Все готово, Сандро? Я имею в виду картину, которую Лоренцо заказал для нашего загородного дома.
– Конечно. Осталось сделать пару штрихов, но… Я как раз над ней работаю. Идем, покажу.
Только сейчас он обратил внимание на Анну. Он радостно протянул к ней руки. Каким бы фантастичным ни было знакомство с Медичи, встреча с великим флорентийским живописцем – это вообще что-то невообразимое. Перед ней стоял сам Сандро Боттичелли. Анна не верила своим глазам. С чем можно сравнить такое счастье? Разве что со знакомством с Пабло Пикассо или Леонардо да Винчи?
– Сандро, это моя подруга, достопочтенная синьорина Анна, – представил ее Джулиано. – Но… Что это с тобой? Почему ты так побледнел?
Действительно, Боттичелли побледнел, как полотно. Он, как завороженный, смотрел на Анну широко раскрытыми глазами. Вдруг он застонал, запричитал, стал рвать на себе волосы, бить себя в лоб и кружиться волчком.
– Боже мой! Боже мой! Но почему только сейчас?.. Почему?
– Сандро! – вскричал Джулиано и, схватив его за плечо, начал трясти. – Сандро! Что с тобой? Ты в своем уме? Да говори же, что случилось?
Сандро с трудом перевел дыхание.
– Нет, не могу. Скажи своему брату, что придется подождать с картиной. Я должен ее переписать. – Он снова застонал, ударяя себя по лбу. – За что меня наказал Господь? За что? Почему Он раньше не послал мне этого ангела? – в отчаянии закричал Сандро и убежал прочь.
Анна и Джулиано переглянулись. Ничего не поняв, они кинулись вслед за ним. Где-то в углу мастерской слышались его стоны и причитания, и вдруг они увидели, как он с трудом тащит большое полотно к окну, пытаясь открыть его настежь. Анна краешком глаза взглянула на картину, заметив лишь большую раковину и несколько женских ног.
«Рождение Венеры», – догадалась она, благоговейно застыв перед полотном. Постепенно ей становилось ясно, что происходит с Сандро. Художник собирался выбросить картину из окна. Выглядело это довольно комично: он изо всех сил пытался пропихнуть полотно через узкий проем окна.
– Нет! – в ужасе вскричал Джулиано, тоже смекнув, в чем дело. – Сандро! Ты не сделаешь этого!
– Еще как сделаю! – завопил художник, словно обезумев. – Кто здесь художник? Ты или я? Эта картина далека от совершенства. Она плоха, я никогда не подпишусь под ней. Эта мазня не стоит даже тех денег, которые я истратил на холст и краски…
Затем, видимо, осознав тщетность своих стенаний, Боттичелли отставил полотно в сторону и, бросив еще один взгляд на картину, схватил со стола нож.
Боже милостивый, неужели он это сделает? Анна пришла в ужас и всплеснула руками. Она буквально оцепенела.
– Сандро, умоляю тебя, – взмолился Джулиано, упав на колени перед обезумевшим художником. – Успокойся и объясни, почему ты решил уничтожить картину? Что на тебя нашло, скажи мне, ради Бога!
– Не спрашивай ни о чем! – кричал Боттичелли. – Лучше спроси Господа, Святого Духа или кого там еще, почему муза явилась только сейчас, когда я почти завершил работу? Взгляни на нее, Джулиано! Посмотри на эту Венеру! Разве это богиня красоты? Да, красивое лицо, прекрасные волосы! Но тело? Ты видишь? Разве это образ богини?
Он показал на стройное обнаженное тело, изображенное на картине.
«Странно, – подумала Анна, – раньше Венера не казалась мне такой худой». Девушка с полотна Боттичелли имела максимум сорок второй размер.
– Но что тебя в ней не устраивает? – недоумевал Джулиано. – Я узнаю в ней Симонетту, ее улыбку. Ты прекрасно передал ее образ.
Боттичелли презрительно фыркнул.
– Ты принимаешь меня за идиота? Разумеется, это Симонетта. Ведь ее писал я. Но это не Венера! – Он снова схватился за голову. – Вот это Венера! Вот она! Она перед нами! Богиня собственной персоной, богиня красоты и плодородия. Какое совершенное тело! Лишь боги могли его создать и только для богов!
Джулиано обратил взгляд на Анну. Только сейчас до нее дошло, что выдающийся мастер имеет в виду ее, Анну.
– Но…
– Да, ты прав, – с улыбкой выговорил Джулиано, оглядывая Анну нежным взглядом. – Ты совершенно прав, Сандро. Это тело богини. И все же не понимаю, почему ты так отчаиваешься. Почему хочешь уничтожить картину?
Сандро сочувственно посмотрел на друга.
– Разве не я – Сандро Боттичелли? Никто не заставит меня довольствоваться посредственностью, – гордо сказал он. – Только при мысли, что твоему брату придется все время смотреть на эту… мазню, мне становится дурно. Я не могу и не хочу отдавать картину твоему брату, особенно теперь, когда знаю, какой она должна быть. – Он глубоко вздохнул. – Ах, если бы она встретилась мне раньше!
Острый взгляд его темных глаз привел Анну в смущение. Невольно она плотнее закуталась в плащ. Нет, логику и вкусы мужчин трудно понять женщине. Она искренне считала себя слишком полной, в особенности в бедрах и животе. Анна многое бы отдала, чтобы стать такой же стройной, как девушка с полотна Боттичелли, но никакие диеты, никакой фитнес не приносили желаемого результата.
– Разве нет другого выхода? – спросил Джулиано. – Подумай, Сандро. Лоренцо ведь никогда не узнает, какой могла быть картина. Уверен, она понравится ему и в таком виде.
– Да, но я знаю, и этого достаточно, чтобы переписать ее, – упорствовал Боттичелли.
– Сандро, Лоренцо ожидает картину через две недели и ни на день позже. Разве ты сможешь переписать ее за такой срок?
– Нет, это невозможно.
Джулиано огорченно тряхнул головой.
– Мой брат будет разочарован. Он запланировал открытие полотна в рамках большого фестиваля. Приглашения разосланы. Ты же знаешь моего брата. Он будет взбешен, если узнает, что рушится его план. Я бы не советовал тебе…
Театральным жестом Боттичелли простер вверх руки.
