Валери Кинг - Проделки купидона
Лонстон не мог этого себе объяснить. Можно подумать, что он ревнует! Любопытно. Он не имел на Александру никаких прав и даже не испытывал к ней особого интереса, кроме разве что пари с Тринером на рубиновую брошь.
Но как бы там ни было, он должен извиниться перед Александрой. Выйдя в холл, виконт убедился, что она уже покинула замок, не дождавшись кареты.
– Она накинула шаль, надела шляпу и вышла, прежде чем я успел к ней подойти. Прошу прощения, милорд, но, боюсь, она была просто вне себя, – извиняющимся тоном объяснил дворецкий.
– И в самом деле, – пробормотал Лонстон.
– Милорд! – воскликнул Катберт. – Вы поранились! У вас кровь!
Лонстон равнодушно взглянул на распоротый рукав, потом на ладонь, по которой стекала струйка крови.
– Похоже на то.
– Но, милорд!… – всполошился Катберт.
– Это просто царапина, – успокоил его Лонстон. – Мы с лордом Брэндрейтом попробовали рапиры в зеленой гостиной, ничего особенного.
Этим Катберту пришлось удовольствоваться. Он ушел, оставив хозяина в холле тупо уставившимся на парадную дверь.
***Купидон с удовольствием созерцал с высоты Олимп. Десятки масляных ламп зажглись с наступлением сумерек по всему великолепному царству Зевса. Словно звезды в небе, эти лампы мерцали повсюду, и Олимп выглядел, как расшитый бриллиантами ковер.
Купидон любил Олимп. Он знал здесь каждый уголок и пользовался верной и преданной дружбой многих его обитателей.
Одним из самых близких его друзей был Вулкан. Купидон уже посетил этого бога, известного своей хромотой и безобразной наружностью. Он умолял Вулкана отлить для него хоть одну новую стрелу, объяснив, что нанесет любовный эликсир на острие собственной рукой, как делал это раньше. Вулкан, однако, сообщил ему ужасное известие. В его мастерской порезвился неведомый вандал, и все заготовки для стрел Купидона были уничтожены ударами тяжелого молота. Купидон мог получить новую стрелу самое раннее через три месяца.
Купидон ушел от него огорченный. Прежде он недоумевал, почему днем не видел Энтероса в замке Перт. Сначала он думал, что после пропажи стрел брат опасался его гнева, но теперь он подозревал Энтероса в еще большем предательстве. Брат успел побывать на Олимпе и уничтожил все заготовки для стрел.
По дороге во дворец матери Купидон понял, что намерение Энтероса оставить Психею на земле было куда серьезнее, чем он предполагал. Кража стрел уже свидетельствовала о его злом умысле, но уничтожение заготовок обнаружило всю глубину его враждебности.
Приблизившись к дворцу, он покружил над ним, чтобы убедиться, что матери нет дома. По отсутствию колесницы с голубями он догадался, что так оно и есть. Улыбаясь, Эрос начал спускаться. Ему припомнилось, как двадцать три года назад он сурово отчитал жену за то же самое преступление, какое сам намеревался сейчас совершить, – кражу эликсиров матери.
Спустившись на террасу и отметив, что в доме темно, Купидон поспешил в спальню Афродиты. Из шкафа, где она хранила эликсиры, он извлек флакон с розовым маслом, вызывавшим любовь. Рядом стоял другой флакон – с жидкостью зеленого цвета. Открыв его, Купидон ощутил запах шалфея – это было средство от любви. Был там и еще один флакон – с жидкостью янтарного цвета. Вынув пробку, бог осторожно принюхался и сразу же ощутил сильную сонливость. Он быстро заткнул пробкой флакон и, выйдя из спальни, глубоко втянул свежий воздух. Сонливость его сразу же исчезла, мысли прояснились. Новая идея пришла ему в голову, и впервые за весь день на сердце у него полегчало. Он знал теперь, как помешать Энтеросу лезть в чужие дела. Для этого нужна всего лишь большая игла. Нескольких слов, сказанных с тем расчетом, чтобы брат их услышал, будет достаточно. Он заманит брата в потайную комнату – и его задача будет выполнена.
Одним взмахом своих великолепных крыльев Купидон взвился в воздух и полетел на восток.
Сколько еще остается дней? Семь. Семь дней на то, чтобы совершить чудо и вернуться на Олимп вместе с любимой женой. Сердце у него сжалось при мысли, что, если он не сумеет устроить союз Лонстона с Александрой, то потеряет свою возлюбленную Психею. Что для него Олимп без его драгоценной избранницы? Чужая, неприветливая страна без любви и радости. Несмотря на всю красоту царства Зевса и привычку к месту, где много столетий шла его жизнь, Олимп станет пуст для него без его любимой Бабочки.
***На следующий день, как об этом было договорено, Александра сидела в экипаже лорда Лонстона рядом с Викторией и напротив Джулии. Заняв свои места, младшие сестры наперебой старались завладеть вниманием спутника.
Все они были нарядно и модно одеты. Александра – в василькового цвета шелковом платье с отделанными горностаем широкими рукавами, Джулия в красновато-коричневом бархате с белым кружевом у шеи и запястий, Виктория в темно-коричневом бархатном жакете и юбке из тафты осенних тонов. Их шляпы были под цвет платьев.
Когда девушки в своих пышных юбках разместились в экипаже, казалось, что они по пояс погрузились в море нарядных дорогих тканей. В этом море утонули даже темно-серые в светлую полоску брюки Лонстона.
Он был одет, как всегда, безупречно – темно-серый сюртук, жилет в тон, белоснежная рубашка с крахмальными воротничками и черный шелковый галстук.
Несмотря на его элегантную наружность, Александра почти не обращала на него внимания. Ее злило, что Лонстон так быстро забыл о нанесенной ей вчера обиде. Разумеется, он извинился. Усадив в карету ее сестер, он задержал ее на мгновение и просил забыть все то, что наговорил накануне. Виконт, однако, принес свои извинения таким образом, что к концу речи Александра была убеждена: он возлагает вину за все происшедшее на нее, так как она с большой готовностью отвечала на его поцелуи.
– Я все понимаю, – отвечала она ледяным шепотом, не желая, чтобы ее слышали сестры или кучер. – Вы хотите сказать, что, если бы я трижды не позволила вам поцеловать себя, вы поверили бы в мою невинность.
Лонстон несколько растерялся.
– Я совсем не это имел в виду, – сказал он. – То есть в некотором смысле это правда, но я…
Резко повернувшись, она отошла, не дослушав его оправданий. Впрочем, его замешательство длилось недолго. Джулия и Виктория тут же завладели его вниманием, и тщеславие мгновенно вернулось к нему. Взгляд его карих глаз, устремляясь на Александру, становился насмешлив, и губы кривились в сардонической улыбке, когда речь заходила о сердечных делах или тайнах любви.
Как же она презирает этого человека!
Ну да ничего, ей осталось терпеть его общество только семь дней, включая сегодняшний. Она проводит Психею через портал на развалинах часовни и примется за осуществление своего нового плана. Александра намеревалась поселиться в Брайтоне – с компаньонкой, ради соблюдения приличий – и заняться живописью.
