Кристи Келли - В вихре страсти
— Но, по вашим словам, Селби и Кесгрейв поторопились. Вы же не могли предвидеть этого.
Энтони посмотрел на нее, покачал головой и закрыл глаза, чтобы не видеть осуждения, которое отразится на ее лице, когда она дослушает до конца.
— Я не успел, потому что остановился в трактире и… Боже, как трудно признаться в этом вслух!
— И?.. — тихо произнесла Виктория.
— Со мной была женщина. Если бы я не задержался, то мог оказаться на месте раньше — до того как они начали действовать. И предупредил бы их о ребенке.
Она слегка наклонилась к нему и осторожно погладила его по ноге. Открыв глаза, он смотрел на тонкие пальцы, лежащие у него на колене. Что она делает с ним — физически и духовно? Он никогда не вдавался в подробности той давней истории и никому не сообщал, какого рода препятствия помешали ему добраться до Селби и Кесгрейва.
— Как жаль, — прошептала она. — Вы не знали, чем может обернуться ваша остановка.
— Это не меняет дела, не так ли?
Виктория откинулась на спинку кресла и медленно покачала головой:
— Нет, не меняет. И, кажется, я догадываюсь, почему вы приехали сюда. Поручение того человека из правительства?
Кому повредит, если он ответит честно, но коротко?
— Да.
Она улыбнулась, него сердце забилось значительно сильнее. Что такого в этой улыбке? Она мгновенно вызывает самые разнообразные мысли… все до единой — неприличные.
— «Да»? Это все, что вы можете мне сказать?
— К сожалению, так. Виктория, я не имею права разглашать информацию. — Энтони встал, наполнил два бокала бренди и один из них протянул ей. Настало время поменяться ролями. — Можно мне задать вам вопрос?
Она прикусила губу и сосредоточила взгляд на своем бокале.
— Да, конечно.
Он понимал, что не стоит сразу затрагивать слишком, личные темы, и начал с вопроса, казавшегося ему вполне безобидным:
— Кто научил вас читать?
Она быстро взглянула на него и отвела глаза:
— Да так, обычный человек.
— В таком случае, откуда такая таинственность?
Он расспрашивал ее не из праздного любопытства. По определенным причинам он не сомневался — то, что произошло, повлияло на ее жизнь. Теперь ему нужно было понять, насколько драматичным оказалось это влияние.
— Меня научила женщина, с которой мы жили в одном доме.
— То есть миссис Перкинс?
— Нет, она умерла, когда мне было шестнадцать, — ответила Виктория, но тотчас прикрыла рот рукой и густо покраснела.
— И чем же вы занимались после смерти миссис Перкинс?
Виктория закрыла глаза. Она уже наговорила лишнего, однако Сомертон раскрыл перед ней какую-то часть своей жизни, и она вынуждена ответить тем же. А если, узнав неприглядную правду, он брезгливо отвернется и уйдет? В таком случае можно будет отдохнуть от постоянной борьбы с его проклятой привлекательностью.
— У миссис Перкинс не было родных. Однажды утром я обнаружила, что она умерла, и позвала человека, который забрал ее.
Сомертон нахмурился:
— Какого человека?
— Охотника за трупами. — Она искоса взглянула на него. — Он заплатил за тело. И эти деньги помогли мне еще три месяца прожить в ее доме.
— Почему вы не ушли оттуда?
Виктория повернулась и с укором посмотрела на Энтони:
— Вы шутите? У меня было только два пути — либо до последнего оставаться на прежнем месте, либо отправляться торговать собой на улице. Я пыталась найти какую-нибудь работу. Но кому нужна девушка без рекомендаций? Только мужчинам — для их собственного удовольствия. В таком случае отсутствие опыта даже приветствовалось.
— Я не хотел вас обидеть, — пробормотал Энтони, отводя глаза. — А что произошло через три месяца?
Ох, какой опасный вопрос! Сомертон часто посещает заведение, расположенное по соседству с приютом, поэтому необходимо отвечать с особой осторожностью.
— Я стала работать в борделе, — нехотя призналась Виктория.
Сомертон посмотрел на нее:
— Я знаю, что это ложь. Вы были девственницей, когда я… мы…
— Когда мы занялись любовью, Сомертон.
— Я бы назвал это несколько по-иному. — Он встал и принялся мерить шагами библиотеку.
Виктория наблюдала за ним. Судя по всему, подробности ее жизни произвели на него отталкивающее впечатление. Однако на ее отношение к Сомертону, кажется, уже ничто не способно повлиять. Даже когда он рассказывал о гибели ребенка, ей хотелось только одного — утешить его. Обнять покрепче и облегчить боль. И она не желала, чтобы он испытывал к ней отвращение. Нужно объяснить ему, чем она занималась у леди Уайтли.
— Разве я говорила, что была проституткой? Просто сказала, что работала в борделе. Я убиралась в комнатах.
Он остановился у дивана и смял в руках обивку.
— Почему хозяйка заведения согласилась на это? Она могла получать большие деньги за ваши молодость и красоту. И очень выгодно продать вашу девственность.
— Хотите верьте, хотите нет, она была доброй женщиной и не принуждала девушек делать то, к чему они еще не готовы. Она только сказала, что позволит мне работать наверху, если я передумаю.
— Значит, после того как мы с вами, по вашему образному выражению, «занимались любовью», вы отправились работать наверх?
Виктория лихорадочно пыталась сообразить, что ответить, но, в конце концов, правда вырвалась наружу:
— Нет, я никогда не работала наверху.
Кажется, это заявление окончательно вывело его из себя. Выделяя каждое слово, он задал сакраментальный вопрос:
— Тогда каким образом вы получили возможность жить в собственном доме?
— За дом плачу не я.
— Ну, разумеется, — с отвращением пробормотал он.
— Почему вы так разволновались? Я вам никто.
— Вы правы, — согласился он и вышел из библиотеки. Виктории хотелось кричать от отчаяния. Всякий раз, когда ей казалось, что они вот-вот начнут доверять друг другу, между ними возникала какая-то преграда. В этом есть доля ее вины. Но она не может нарушить обещание. А он? Совершенно невыносимый человек. У него нет никакого права допрашивать ее. Она всю жизнь только и делала, что боролась за существование, а этот баловень судьбы с рождения купался в роскоши.
Очевидно, она никогда его не поймет.
Так и не притронувшись к бренди, Виктория оставила бокал на столе и направилась в свою комнату, по дороге продолжая размышлять о Сомертоне. Интересно, есть ли на свете человек, с которым он разговаривает более или менее откровенно? И почему его так занимает ее жизнь? Ведь она для него никто. Через неделю они расстанутся, а их общение сведется к редким случайным встречам у общих знакомых.
