Джейн Остен - Разум и чувства
Обед обещали подать через два часа после их приезда, и пока было время, Элинор решила написать письмо домой и присела за бюро, которое стояло у окна. Марианна последовала примеру сестры и взяла перо.
– Я уже пишу в Девоншир, Марианна, – сказала Элинор, – Может быть, ты отложишь свое письмо на день или два?
– Я и не собираюсь писать нашей матери, – ответила Марианна так жестко, что Элинор не стала больше ее расспрашивать не о чем. Она решила, что сестра, видимо, пишет Уиллингби, и еще раз убедилась в справедливости утверждения: на случай надейся, а сам не плошай. У нее не осталось никаких сомнений, что между Марианной и Уиллингби всё-таки есть какая-то договоренность о встрече и это обрадовало ее. Она быстро дописала письмо домой и следом за ней закончила своё письмо и Марианна, точнее, это была короткая записка, которую она торопливо завернула и скрепила печатью. Элинор успела разглядеть на конверте только заглавную букву «У», прочитать адрес она не смогла, так как Марианна быстро позвонила в колокольчик и вручила послание слуге, наказав, чтобы он заплатил за отправку два пенни. Теперь Элинор всё стало окончательно ясно. Отправив заветный конверт, Марианна порхала по комнате до самого ужина. А после отправилась снова к себе в художественную гостиную, постоянно прислушиваясь к каждому проезжавшему мимо экипажу.
Еще не успели подать чай после ужина, а Марианна уже пережила свое первое горькое разочарование в Лондоне. По счастливой случайности этого не заметила миссис Дженнингс, которая в этот момент поднялась в свою комнату разобрать дорожные сумки.
В гостиную принесли чай, когда за окном раздался шум подъехавшего экипажа, Марианна побледнела, резко поднялась и быстро направилась к двери. Элинор замерла, боясь вслух произнести имя долгожданного гостя раньше, чем он переступит порог гостиной. Ее сестра тем временем уже распахнула двери и сделала несколько шагов в коридор, прислушиваясь к разговору в холле и не в силах сдерживать свои чувства воскликнула:
– Это он, Элинор, это Уиллингби! – Она едва устояла на ногах от переполнявших ее чувств, но в комнату вместо Уиллингби вошел… полковник Брэндон.
Марианна замолчала на полуслове и, стараясь скрыть подступившие слезы, быстро вышла из комнаты. Элинор оторопела. Ей было неловко за сестру, которая удостоила давнего знакомого лишь кивком и мимолетным взглядом в пол оборота. Изумленный полковник постарался сделать вид, что ничего не произошло.
– Вашей сестре нездоровится? – спросил он.
Элинор, покраснев, кивнула, сказав, что они устали в дороге, особенно Марианна, у которой разболелась голова, да и нервы пошаливают.
Он выслушал ее с пониманием, но ничего не ответил и, немного помолчав, заговорил на свою любимую тему – о капризах погоды, затем вспомнил общих знакомых, которые остались в Девоншире и наконец, признался, что очень рад видеть их всех в Лондоне.
Так они говорили не спеша и, казалось, оба не прислушивались друг к другу, каждый мысленно был далеко от этой гостиной и своего собеседника. Элинор занимал один единственный вопрос, где сейчас Уиллингби, но она боялась прямо спросить полковника об этом человеке, который причинил ему столько душевных страданий.
– Давно ли вы в Лондоне, – наконец, поинтересовалась она, стараясь хоть немного приблизиться к интересующей её персоне.
– Да, – ответил полковник и почему-то смутился. – С тех пор, как уехал из Бартона я всё время здесь. Правда, выезжал раз или два в Делафор на несколько дней, но заехать в Бартон по пути не получилось.
Он произнес это так неуверенно и, даже, как будто извиняясь, что Элинор невольно вспомнила с какой поспешностью он уехал из Бартон-Парка, о догадках миссис Дженнингс и почувствовала, что ее вопрос значил для него больше, чем она думала.
В этот момент в гостиную вошла неугомонная миссис Дженнингс.
– О! Полковник! – сказала она, в свойственной ей темпераментной манере общения, – я ужасно рада вас видеть! Извините, я не могла спуститься раньше, мне пришлось кое-что привести в порядок, я так давно не была здесь. Вы же знаете, стоит отлучиться на день и сразу накапливается столько всяких дел, а когда отсутствуешь так долго, то всего и не переделать. Еще надо было всё уладить с Картритом. Господи, я трудилась сегодня, как пчела в знойный день. Но! Сознайтесь, полковник, откуда вы так быстро узнали о моем приезде в город?
– Эту новость я получил из первых рук, от миссис Палмер, у которой я сегодня имел удовольствие обедать.
– Ах, да! Правда? И как они все поживают? Как себя чувствует Шарлота? Наверное, она сейчас просто расцвела!
– Миссис Палмер выглядит прекрасно, и могу вам передать, что вы ее сами увидите уже завтра утром.
– О! Ну, надо же, вы просто читаете мои мысли, полковник. Спасибо за хорошие вести! Я тоже не с пустыми руками, вот привезла с собой двух молодых леди. Вы видите: одна здесь, а другой – нет. Нет как раз мисс Марианны, о которой вы не прочь услышать. Я точно не знаю, что там у вас произошло с мистером Уиллингби из-за нее, но, как бы там ни было, молодость и красота оправдывают всё. Я тоже однажды была молода, но, увы, никогда не была красива. Но я все равно нашла себе очень хорошего мужа, а что еще женщине надо, даже красавице? Как жаль, что он так безвременно ушел из жизни, кажется, восемь лет назад или даже больше, не припомню. Но не будем о грустном. Ах да, полковник, но где же вы были всё это время, после того, как мы расстались? И как те ваши дела, из-за которых вы уехали? Давайте, давайте, не томите, расскажите нам о них.
Брэндон учтиво ответил на все вопросы любопытной дамы, но так и не сказал главного, что ее волновало. Тем временем Элинор стала расставлять чайный сервиз и заваривать чай, в дверях гостиной снова показалась Марианна.
Увидев ее, полковник Брэндон нахмурился и замолчал, и вскоре заторопился домой. Итак, свой первый вечер в Лондоне три леди провели в одиночестве и решили пораньше лечь спать.
На следующий день Марианна проснулась рано. Разочарования минувшего дня остались позади, а новый день дарил ей новые надежды. И она была счастлива. Леди едва позавтракали, а у парадной двери уже стоял экипаж миссис Палмер, и по всем комнатам разносился ее беззаботный смех. Она была так счастлива видеть их всех, что не могла сказать, кого же больше рада встретить, свою мать или двух мисс Дэшвуд. Сначала Шарлотта удивилась, увидев сестер Дэшвуд, которые прежде не собирались в Лондон. Затем поворчала, что они приняли приглашение ее матери, а не ее собственное, хотя если бы сестры не приехали совсем – обижаться ей было не на кого.
– Мистер Палмер будет так счастлив видеть вас всех, – сказала она, – Что вы думаете, он сказал, когда узнал, что вы приехали с мамой? Я не помню сейчас, что именно, но это было что-то очень смешное!
