Вирджиния Хенли - Страстная женщина
— Никто, кроме тебя, Бесс. С тобой я поделился радостью в первую очередь.
Ее сердце растаяло от счастья.
— Что же ты сразу не сказал? Почему начал обвинять меня в ветрености? Могу поклясться, ты нарочно пытался разозлить меня.
— Возможно. В гневе ты еще более чувственна. — Просунув руку под колени Бесс, Кавендиш поднял ее так высоко, что сиреневый бархатный подол сбился и открыл его взгляду стройные ноги.
— Ты изомнешь мое новое платье!
— Тогда позволь мне снять его. Тебе все равно не терпится показать свое непристойное белье.
— Оно выглядит вполне пристойно!
— Так покажи мне его. — Целуя Бесс, Кавендиш умело развязывал шнуровку на ее спине. Когда же он поставил Бесс на пол, платье само упало с ее плеч.
Ахнув, она подхватила роскошное платье и прикрылась им.
— По-моему, вы слишком искушенный и дерзкий ловелас, сэр Уильям!
— Бесс, милая, ты же вдова!..
— Но я же сказала, что… — Бесс прикусила язык, понимая, что он не поверит ей.
Отобрав у нее платье, Кавендиш аккуратно повесил его на спинку кресла.
— В таком случае тебе следует радоваться моей искушенности. Я могу доставить удовольствие, не подвергая тебя опасности. — Он перенес Бесс на кушетку перед камином и усадил к себе на колени. В его глазах вспыхнул дьявольский блеск. — Я привез тебе подарок. Только найти его придется тебе самой.
Бесс, испытующе оглядев его, улыбнулась, расстегнула камзол и просунула ладони под полы. Передернув плечами, Кавендиш сбросил камзол. Бесс провела ладонью по его тонкой льняной сорочке.
— Ниже, — подсказал он.
Опустив глаза, Бесс увидела крупную выпуклость между ног Кавендиша.
— Негодяй!
Он быстро удержал ее, помешав встать.
— Дорогая, я пошутил. Вот мой подарок. — Уильям достал из-под сорочки маленький бархатный футляр и вложил его в руку Бесс.
Открыв крышку, она восхищенно ахнула. На темном бархате лежало кольцо с крупным аметистом, окруженным бриллиантами.
— Такой ценной вещицы у меня еще никогда не было! Уильям, не знаю, что и сказать…
Кавендиш надел ей кольцо на средний палец.
— Просто поцелуй меня. — Он положил Бесс на подушки и прижал к ним. Она подставила ему губы, не подозревая, что поцелуи Кавендиша пробудят в ней такую неутолимую жажду.
Он расстегнул корсет, который поддерживал груди, и они легли ему на ладони, как небольшие округлые плоды.
— Поклянись, что они принадлежат только мне, и больше никому! — Кавендиш осыпал упругие полушария поцелуями, затем начал лизать их и дразнить розовые бугорки, пока те не затвердели.
Бесс упивалась непривычными, но приятными ощущениями. Сильные руки и губы Кавендиша заставляли ее уступить безумному желанию. Страсть нарастала столь стремительно, что Бесс испугалась. Когда Уильям начал развязывать пояс ее нижней юбки, девушка попыталась остановить его:
— Я не хочу раздеваться!
Но ее срывающийся голос убедил Кавендиша в обратном, и он невозмутимо продолжил свое занятие.
— Ты не останешься нагой: ради приличия я не стану снимать чулки.
Она невольно улыбнулась этим нелепым словам, но когда застыла перед ним в одних только алых кружевных чулках, особенно ярких на фоне белоснежной кожи и невысокого холмика, увенчанного золотистыми завитками, от предвкушения у нее захватило дух.
Взгляд темных глаз обжигал ее тело, как пламя свечи.
— Ты даже представить себе не можешь, сколько раз я представлял тебя обнаженной. Но реальность оказалась гораздо упоительнее мечтаний. — Кавендиш смотрел на нее с без граничным обожанием, зная, что Бесс чувствует себя прекрасной и желанной.
Когда же он потянулся к рыжему треугольнику волос, она воскликнула:
— Нет!
Его пальцы замерли над холмиком.
— Да, — возразил он, не прикасаясь к ней. — Бесс, природа одарила тебя великолепным телом. Ты должна радоваться такому подарку. — Уильям осторожно опустил ладонь на золотистую поросль, давая Бесс время привыкнуть к его прикосновению, а затем медленно коснулся пальцем нежных складок.
Она вскрикнула, выгнула спину, зовя его взглядом, но отвергая дерзкие ласки.
Кавендиш подбодрил ее:
— Не стесняйся, милая, это доставит удовольствие нам обоим. Я буду ласкать тебя, пока этот бутон не распустит лепестки. Ты должна расцвести, как цветок, омытый росой. Эти слова побудили Бесс сделать первый робкий шаг навстречу таинственному и соблазнительному миру сладостных утех. Кончик пальца Кавендиша медленно описывал круги по холмику, складки которого быстро увлажнились.
— Они надулись, словно губы капризного ребенка, — прошептал Уильям.
Бесс издавала невнятные стоны. От пальца Кавендиша распространялось приятное тепло, вызывая возбуждение. По ее телу волнами расходился жар, налитая грудь подрагивала.
— Держи свой бутон нераскрытым до тех пор, пока он не будет готов лопнуть, — прошептал Кавендиш.
Интимные прикосновения Уильяма к самым запретным местам тела вызвали у Бесс жгучий стыд, однако она мечтала о большем. Лежа перед ним со слегка раздвинутыми ногами, Бесс вдруг почувствовала себя беспомощной и ненасытной. Она стонала и извивалась, а пламя в ней разгоралось все ярче. Схватив свободную руку Кавендиша, Бесс поднесла ее к губам и жадно перецеловала пальцы один за другим.
Вдруг она почувствовала, как ее тугой бутон распустился, наливаясь нестерпимым жаром. Средоточие женского естества напомнило Бесс экзотическую орхидею, роняющую алмазные капли росы. Она вскрикнула и с силой укусила Кавендиша за руку.
Почувствовав, что ее лоно увлажнилось, Уильям осторожно просунул туда мизинец и сразу наткнулся на преграду.
— Дорогая, значит, ты сказала мне правду! — В ошеломленном Уильяме вспыхнула радость и наполнила сердце самой пылкой любовью, какую он когда-либо испытывал.
Бесс была поглощена необычными ощущениями. Она и не воображала, что прикосновение мужчины способно доставить столь изощренное наслаждение.
— Я была совершенно невежественна, — шепотом призналась Бесс.
Кавендиш заключил ее в объятия.
— Я хочу, чтобы все тонкости плотских наслаждений ты познала со мной. — Впервые в жизни он так стремился обладать женщиной, но его страсть смешивалась с непреодолимым желанием защитить Бесс. Кавендиш знал, что она перешагнула некий невидимый порог, позволив ему прикоснуться к запретному местечку и доставить ей наслаждение. Очевидно, Бесс решила довериться ему. Конечно, не сразу, но чувственность возобладала в ней над рассудительностью.
Уильям предусмотрительно решил не злоупотреблять доверием. Он не имел права дать волю жажде, так долго мучившей его. Только железная воля помогла ему обуздать нестерпимое желание. Овладев собой, Кавендиш постарался доставить Бесс обещанное удовольствие.
