Высматривая путь. Том II (СИ) - Борчанинов
— Скажи, — начала Дера, — ты взаправду так хорош в магии?
— Не особо, — качнул головой ведьмак. — Я просто знаю особенности каждого накладываемого мною знака. Например, для Сомна обязателен близкий контакт и желательно с головой, чтобы был сильный эффект. Рыбу я не боялся ввести в летаргический сон, потому не сосредотачивался на силе, а значит, мне удалось гораздо лучше сконцентрироваться. А реакция… ну она у меня всегда была хорошей.
— Тогда, ты схитрил, — усмехнулась Фредерика, обхватив себя руками. — Ты знал, что не проиграешь.
— Может быть знал, — пожал плечами он. — А может и нет.
Травница улыбнулась и потупила взгляд, всматриваясь в траву под ногами.
— Не переживай. Ничего страшного я с тобой не сделаю. Но сначала приготовим наш улов и отдохнем немного.
Дера кивнула, заметно приободрившись. Что это она, в самом деле? Она ведь давно забыла ему тот раз, когда он бросился на нее, и поняла, что больше он такого не сделает. Это ведь был всего лишь ведьмак, которого она встретила на хуторе, который был всегда добр и участлив и который спас ей жизнь. Так чего же ей тогда бояться? Разве он недостаточно доказал, что не причинит ей вреда?
Василек бродил по округе, тряс все еще влажной гривой и фырчал на Стебля, который не отходил от него ни на шаг. Эскель знал, что его конь любит открытые пространства и сухость, но когда он ему обеспечить этого не мог, тот начинал беспокойно себя вести и вредничать. Так что может все дело и не в надоедливом Стебле вовсе, который ходил «хвостом» за своим собратом и постоянно вынюхивал его морду и бока.
Ведьмак стянул с веток уже изрядно подсохшую рубаху, натянул ее на немного липкое от пота тело и, пока занимался разведением костра, дал травнице поручение отыскать ветки для жарки рыбы. Та незамедлительно обулась и отправилась в ближайшие кусты, а сам он, как разобрался с огнем, принялся эту самую рыбу чистить и потрошить у воды. А когда все было готово к приготовлению, вернулась Дера и даже умудрилась притащить откуда-то миррис и иссоп. Якобы с ними рыба получится вкуснее. Эскель не спорил, а когда порвал стебли в руках и натер ими тушки, сразу нацепил те на ветки и выстроил «домиком» у огня. Фредерика устроилась рядом, глубоко присела, обхватила руками ноги и наблюдала за пляшущими языками пламени. Сам ведьмак присел рядом, только прямиком на траву, и прислушался. Он всегда был начеку, так как за всеми их делами они и не заметили, как солнце уже постепенно пошло на закат, а значит, мало ли какие злыдни полезут из воды. Мужчина пошевелил палкой ветки в костре и бросил косой взгляд на Деру, которая после их пари словно язык проглотила. Но лезть к ней он не спешил, а решил вести себя как всегда — непринужденно, спокойно и много не болтать.
Рыба пахла вкусно. Может, из-за того, что была свежей, а может, из-за ароматных трав. Травница с трудом проглотила слюну и только теперь вспомнила о том снадобье, что дала ей Кейра. Ведь тогда она его так и не выпила. Девушка неуклюже поднялась, размяла затекшие ноги и прошла к своей седельной сумке, в которую чародейка нагрузила все добро, что могло ей пригодиться в дороге. Достала вместе с лекарством кожаный мешочек с водой, а также кружку. Сделала все четко по инструкции — несколько капель на кружку воды. А как выпила, то еле сдержалась, чтобы не излить из себя все обратно. Средство было не просто отвратительным, а вообще неприменимым для употребления внутрь. И что это за трава дала такой непередаваемый вкус — понять было сложно. Но рвотный позыв Дера сдержала, с невероятным усилием допила все до капли и вернулась с водой к костру. Теперь есть уже не так сильно и хотелось. А она уже начала радоваться тому, что к ней наконец-то вернулся былой аппетит. Уж и забылось то время, когда она могла спокойно съесть огромную порцию каши с мясом и закусить все это двумя ломтями хлеба.
Ведьмак заметил чуть позеленевший цвет лица травницы и нахмурился.
— Ты плохо себя чувствуешь? Снова твоя хворь?
— Нет, — девушка качнула головой, рассыпая спутанные пряди по плечам. — Просто снадобье приняла. На вкус оно не очень.
— Это ты ведьмачьи эликсиры не пробовала, — хмыкнул ведьмак. — Вот что на самом деле не очень.
— А что, они настолько отвратные?
— А как они могут быть вкусными, если в состав некоторых из них входят останки чудищ? Например, в «Черную кровь» добавляют кровь гуля. А во всеми обожаемый «Гром» — эмбрион эндриаги. А в составе «Косатки» есть языки утопцев. А в…
— Боги, хватит! — вскинула руки Дера. — Еще немного, и меня вывернет. Эмбрион эндриаги… Боги… это же… это же мерзкие насекомые.
— Инсектоиды, — поправил ее ведьмак. — Но да, они чутка напоминают пауков или древесных крабов. Тут уж как посмотреть. Погоди, — он усмехнулся. — То есть языки утопцев и кровь гулей — ничего, а эмбрион эндриаги — так сразу вывернет?
— Да! Ненавижу насекомых!
— Тогда вынужден тебя огорчить, но ночью на природе… — благо, что Эскель вовремя себя остановил, так как вспомнил тряску Деры во время их ночлега в стоге сена. — Ничего тебя не укусит, — на выдохе заключил он.
— Уж поглядим, — фыркнула та. — Ты спишь крепко, так что не защитишь от какой-нибудь эндриаги. Проснешься, а она меня уже доедает. Одни сапоги останутся.
— Кто тебе такое сказал? У ведьмаков всегда обострены рефлексы. Особенно во время сна в незащищенном месте.
— А я будто не слышала твой храп в хлеву! Вот уж точно — самое защищенное место, — хохотнула Дера, и внезапно ее живот разразился громким урчанием. Разговоры отвлекли от тошноты, а аппетит и впрямь прорезался. Не обманула чародейка. Она взглянула на рыбу. — Ну что, когда есть можно? Я проголодалась.
— Ты поосторожней. Сильно на налегай, а то живот…
— Да знаю я, знаю. Давай уже сюда, — она присела на корточки у костра и потянулась к ветке, что взял в руки ведьмак, проверяя ту на готовность.
Ели в относительной тишине, не считая, конечно, извечных возгласов травницы о том, что это лучшее, что она пробовала за всю свою недолгую жизнь. Даже окрестила Эскеля поваром всех поваров, на что тот ухмыльнулся, но ничего не ответил, так как предпочитал жевать. Но рыба и впрямь вышла на славу. Хрустящая корочка, мягкое белое мясо, а чуть мятный, пряный запах иссопа и анисовый аромат душистой миррис делали вкус еще
