АНДРЕЙ ВАЛЕРЬЕВ - ФОРПОСТ – 3
'Сука! Как больно то, а!'
Второй глаз просто отказывался открываться. Ваня совсем уж было громко заматериться, но тут снова накатил прибой и налил новую нехилую порцию морской воды прямо в открытый рот.
Маляренко снова вытошнило, но, зато, глазам стало полегче – чистая вода смыла песок. Ваня сфокусировал открытый глаз.
'Круто!'
Прямо перед глазом аппетитно покачивалась налитая упругая грудь. Грудь была женская, красивая и чёрная. Ещё на ней имелись капли воды и тёмно-розовый девичий сосок.
– Быр-быр-быр-быр!
Грудь исчезла из поля зрения, уступив место бездонному синему небу. Сильные руки обладательницы груди вытянули мужчину на галечный пляж и оставили его в покое. Ваня лежал, смотрел на ультрамариновое небо и думал о том, что он снова попал в какое-то кино.
'Это же всё произошло не со мной'
Ноги его остались в воде. Прибой их мягко колыхал.
'Прикольно, наверное, как щупальца мёртвого спрута выглядят'
Ваня попробовал повернуть голову на бок и в этот миг пришла боль.
– ААААААА! БЛЯТЬ! ЧТО Ж ТАК БОЛЬНО ТОООООУУУУ!
Боль обрушилась разом. Внезапно и сокрушительно. Будто всё тело одновременно включилось. Все нервные окончания. Все рецепторы. Все болевые центры. Маляренко лежал на берегу и орал благим матом на всю округу.
Над ухом встревожено залопотали нежным девичьим голоском.
Гыр-гыр-гыр-гыр!
Затем те же руки резким рывком повернули Ивана на бок. От боли потемнело в глазах, башка онемела и Ваню снова вырвало. Теперь просто пеной.
'О. А я то думал, что больнее уже быть не может!'
Иван Андреевич Маляренко вырубился.
– Смотри-ка, живой.
– Молодец девка, вытащила.
– Да, Константин Сергеевич, пленный это, конечно, не лодка, но хоть что-то…
– И не говорите, батюшка.
– Что с Алёшкой?
– Совсем плох. Болт позвоночник пробил. Отходит уже.
Второй голос неразборчиво забубнил какую-то скороговорку.
'Похоже молитва'
– Пойду к нему. Присмотри за немцем.
'Немец' – это я? Я – пленный?'
Иван пришёл в себя, но глаза открывать не спешил, прислушиваясь к разговорам. Голова его лежала на чём-то мягком и тёплом, а волосы ему перебирали чьи-то пальчики.
Это было бы здорово, если бы не горящий огнём правый бок и, по ощущениям, полное отсутствие правой руки. В плече чувствовалась тупая боль, а дальше…
'Надо глянуть'
По идее Ваня должен был испугаться, но ему было всё равно.
'Это кино. Это не со мной. Я же просто за маслом поплыл. И всё!'
– Константин Сергеевич, а мы за немцами пойдём?
– На вёслах? Смеёшься? Был бы ветер, а так…
'Значит, ребята ушли. Это хорошо'
Неожиданно для самого себя Ваня успокоился. Даже боль стала легче.
'Раз. Два. Три'
Маляренко открыл глаза. Над ним снова нависали чёрные груди, чуть дальше были видны две головы. Головы на него не смотрели и продолжали неспешную беседу.
– Это он? Дядя Костя? Разрушитель?
Дядя Костя с сомнением покрутил шеей.
– Не похож он на Сатану.
'Чегоооо? На Кого?!'
– И на Разрушителя он не похож.
– Так Настя сказала…
– Молодой! – В голосе 'дяди Кости' звякнул металл, – для кого Настя, а для кого и матушка Анастасия Ивановна! Ясно?
– Так точно! Но ведь, дядь Костя, она ж ясно сказала 'увидите такую же лодку как у нас – знайте, это ОНИ'.
– Да помню я, помню. Севка, ты посмотри на него…
Дядя Костя повернулся к лежавшему на пляже человеку и осёкся. Прямо на него спокойно смотрели два синих глаза.
– Оппа! Севка, девку убери.
Бац! Затылок ощутимо приложился о камни. Перед глазами снова залетали зелёные мухи, а в уши пробился тихий плач девушки и глухие удары.
Ваня сначала закрыл глаза, а потом их снова открыл.
'Консилиум, иху мать!'
Прямо над ним, нависая, сидело четыре человека.
– Да… Кость, хорошо что ты мелкой галькой картечницу зарядил, а то бы убило его на хрен. Доспехи на нём…
Бородатый мужик (впрочем, они все были бородатые) принюхался, сморщился и сплюнул. Прямо на грудь Ване.
– … фуууххх. Вонища. Ну и дерьмо у него вместо доспеха.
– Всё равно побило его порядком. Смотри, – молодой парнишка бесцеремонно задрал кожаный нагрудник Ивана. – Грудь, бок, рука.
– Сломана?
– Не похоже.
Молодой жёстко и сноровисто ощупал кровоподтёки.
'Это не со мной. Это не я'
Боль была, но Иван её контролировал.
– Ишь ты! Терпит, немчура поганая.
– Терпила.
Мужики коротко хохотнули.
– Дядя Костя!
Все дружно посмотрели в сторону.
– Лёшка умер.
Мужики встали и ушли из поля зрения Ивана.
Маляренко закрыл глаза.
– Сссука!
По сломанным рёбрам увесисто приложились.
Маляренко коротко кашлянул и снова потерял сознание.
Очнулся (в очередной раз за сегодняшний день) Ваня оттого что какая то скотина вылила на него ведро воды. Морской, конечно же. А поскольку Иван лежал на спине, да ещё с открытым ртом, то он снова получил возможность поблевать в своё удовольствие. Вокруг загоготали и сильные руки рывком посадили его на пятую точку, прислонив спиной к какой-то опоре.
– Прочухался, батюшка.
Иван открыл глаза. Прямо перед его носом торчало круглое одутловатое и БЛЕДНОЕ лицо с козлиной бородкой.
– Шпрехен зи дойч?
Изо рта этого… 'батюшки' вырвался таааакооой смрад, что Ваню едва не стошнило.
– Ду ю спик инглиш?
– Парле ву франсе?
'Да пошёл ты… вонючка!'
Было совсем не страшно. Даже немного весело.
'Ну ты, блин, Фархад Викторович, прав! Все наши дела нам аукаются. Но чтобы вот так сразу…'
Маляренко слегка улыбнулся. В эту самую секунду он совершенно отчётливо понял, что домой он уже никогда не вернётся. Что он УЖЕ умер. А значит бояться УЖЕ нечего. И глупо.
– Батюшка, дайте я его спрошу.
Попа в рясе (!) отодвинул добрый мОлодец и, естественно, также по-молодецки, двинул Ване в глаз.
Ба-Бах! В голове взорвалась новая бомба. Мухи, вместо зелёных стали розовыми и на последних искрах сознания Маляренко услышал грозный окрик дяди Кости.
– Барааан! Ты чего делае…
– Ну чего он?
Константин Сергеевич, капитан лодки и начальник разведывательной партии озабоченно стоял над телом пленного. Тот валялся в теньке уже два часа и в сознание приходить, похоже, не собирался. Не помогали ни обливания водой, ни лёгкие похлопывания на правой щеке, ни даже нашатырный спирт. Сегодня этому немцу досталось по самое немогу.
– Да кажись этот дебил ему кость под глазом сломал. Видите, какая гематома?
Севка был очень встревожен – если они не довезут до отца Петра этого немца живым, то проблем не миновать. Проблем серьёзных и чреватых. Понимал это и Константин Сергеевич. Начальник длинно выматерился.
