Джулия Бьянки - Демоны да Винчи
Удерживать его милость — бессмысленное дело, хотя Леонардо не разделял подобного оптимизма, сознавая, что имеет дело с человеком, искушенным в ремесле шпиона и убийцы. Поэтому он переложил огниво ближе, чтобы поджечь камыши, если дело обернется худо, и бросился к голубятне следом за его милостью.
Дверь слетела с петель и с грохотом свалилась от удара ноги Джулиано, а живописец, прикинув, где находится нищий, выскочил из-за его спины и сразу нанес удар кулаком в скулу нищего. Человек менее крепкий свалился бы без чувств, но у нищего всего лишь вывалилась белая пластина, изображавшая бельмо. Любопытство ученого взяло в Леонардо верх над осторожностью, он потянулся за белым, напоминавшим скорлупку лепестком, который свалился на деревянный столик, сплошь залитый черными пятнами. Это был кусочек полупрозрачного стекла, которому мастерски придали выпуклую форму, достаточную, чтобы вставлять его в глазницу. В сочетании с гримом эффект получался жутковатым, но обладатель этого искусственного увечья не утрачивал способности видеть полностью. Леонардо отправил любопытный предмет в свой кошель — но нескольких мгновений, которые он истратил на свои изыскания, оказалось достаточно, чтобы противник выхватил из-под соломенной подстилки меч и дал отпор Джулиано.
Логика битвы требовала от противников выскочить на улицу, но противник не спешил сделать этого, наоборот, он прижимался к сетке, отделявшей часть и без того крошечного помещения. За сеткой испуганно курлыкали и били крыльями птицы — кинжал просвистел рядом с щекой Леонардо, оставив длинную царапину — ему следовало быть осторожнее и прийти на выручку его милости, острие меча которого запуталось в сетке. Фехтовал бывший нищий отменно, сталь звенела и распыляла искры, пока ему не удалось оттеснить обоих незваных гостей в дальний угол, где стояли корзины с какими-то травами, среди которых Леонардо опознал листву молочая.
Удерживая их на расстоянии, противник быстро распахнул веревочную дверцу, издал пугающий крик и размахивал руками, выгоняя птиц на волю. Свободной рукой он выхватил из-под лохмотьев арбалет и направил на его милость, но Леонардо ухитрился перебросить меч в левую руку и, сделав удачный выпал, буквально нанизал арбалет на меч, выдернул его из рук неизвестного синьора. Он выскочил со своим трофеем из тесного сарайчика — догадался, что нищий выпустил на волю ученого голубя, который доставит кому-то тайное послание.
Сейчас ему предстоял нелегкий выбор, которую из птиц подстрелить?
Над его головой вилась целая стая, но только она была похожа на скворца более, чем на голубя, в нее он отправил единственную стрелу, вложив в этот выстрел все свое знание о птичьих полетах. Наука, посредством которой он долгие годы изучал особенности размаха крыльев и траектории парения птиц в небе, не пропала даром. Стрела пронзила голубя, и Леонардо, раздвигая перед собой камыши, помчался за добычей, как ловчий пес. Схватил трепещущее тело птички, отправил его за пазуху — ладони сразу же окрасились черным, да — ему и раньше приходилось слышать, как ловкачи выкрашивают почтовых голубей сажей, чтобы уберечь от участи быть перехваченными, значит, пятна краски испачкали столешницу.
Он повернулся, чтобы броситься на подмогу Джулиано — противники выскочили из тесной как мышеловка голубятни. Победа мало волновала лженищего, хотя он выглядел недурным фехтовальщиком, он все еще надеялся сбежать, прячась в высоких камышах. Леонардо определил направление ветра и щелкнул огнивом — сухая трава занялась высоким чистым пламенем. Все кругом превратилось в адское пекло. Противник вскрикнул от неожиданности — Леонардо бросился вперед и изловчился ударить его носком ноги в коленную чашечку, тот согнулся от боли. Улучив подходящий момент, Джулиано проткнул его плечо.
— Молю, осторожнее, Ваша милость! Он не заслуживает легкой смерти!
Вдвоем они смогли обезоружить, свалить и, как извивающийся тюк, поволокли к лодке — огонь разрастался и уже наступал им на пятки, а по водам реки им навстречу двигалась целая процессия — лодки со стражниками капитана Дель Сарто.
* * *Пленника швырнули на дно баркаса городской стражи, но даже связанный он имел достаточно сил, чтобы плюнуть его милости прямо на ботинок.
— Видали, что за тип?
Баркас отвалил от берега, где продолжала набирать силу огненная стихия. Перепуганные птицы вились над вспыхнувшей голубятней, сухое дерево занялось удивительно быстро, а потом громыхнул такой взрыв, что обугленные куски досок и обгорелые трупики птиц посыпались на прикрывающих головы людей.
— Вот так рвануло! — ухмыльнулся капитан. — Небось, ты, парень, держал в этой развалюхе полмешка пороху? Спер в гарнизоне или прикупил у доблестных кондотьеров?
Он с силой пнул связанного ногой, тот ответил глухим стоном.
— Ну, ничего. Скоро во всем сознаешься…
Когда они добрались до середины реки, гул и шум от взрыва улегся. Леонардо отряхнул с волос хлопья гари и пепла и вытащил из-за пазухи мертвую птицу, внимательно осмотрел и снял с ее лапки легкое колечко, изготовленное из сердцевины очищенного лебединого пера. Эта конструкция надежно прижимала к птичьей лапке кусочек тончайшего шелка, по которому извивались линия и несколько греческих литер, и показал капитану Дель Сарто.
— Забавная штука, жаль только ничего не разобрать, и один Господь ведает, кто это сделал. Слишком хитро для обычного вора и убивца, который обрядился нищим.
— Я не вор! — отчаянно выкрикнул пленник. Он нашел в себе силы, чтобы попытаться сесть и продолжить говорить с большим достоинством. — Прошу вас, синьор капитан, отправьте гонца в Рим, с известием, что вами был задержан брат Альбано, монах ордена св. Франциска, доверенный помощник кардинала Риарио, младший сын графа Аннунцо ди Винколли, в подтверждение чего он может представить кольцо с гербовой печатью кардинала…
Капитан вытряхнул содержимое нищенской сумы на свой плащ, бросил взгляд на кольцо, затем подцепил огрубевшими пальцами толстую позолоченную цепочку, которую носил Урбино:
— Твое имущество, говоришь? А по-моему, все это барахлишко краденое, включая гербовый перстень. Еще бы назвался германским императором или самим Папой. Где мне набрать столько дармоедов, чтобы приставлять к каждому нищему персонального скорохода и отрядить бегать в Рим туда-сюда-обратно? Или думаешь, здесь сплошь дурачье, которое не отличает знатного синьора от черни?
— Погодите, капитан.
Леонардо потянул к себе нищенскую суму, вид она имела самый жалкий — как и надлежит засаленной дерюге, но его чуткие уши, различавшие тончайшие музыкальные тоны, уловили скрип и легкий шорох. Он вывернул суму и без всякого почтения разорвал подкладку — за ней скрывался тайный карман из тонко выделанной кожи, в котором обнаружилась целая пачка писем. Некоторые из них были адресованы фра Альбано, другие не имели к нему отношения, хотя исходили от важных господ, но главное, среди них обнаружилось послание, адресованное Великолепному правителю города Флоренции, вручить исключительно в собственные руки; а отправлено оно было синьором Пикколомини! Да Винчи не мог сдержать радости:
