Жюльетта Бенцони - Страсти по императрице. Трагические любовь и судьба великих женщин
Все началось пятьдесят лет назад, в мае 1820 года, когда отец Вильгельма, король Пруссии Фридрих Вильгельм III начал испытывать некоторую озабоченность по поводу своего младшего сына. И правда, вот уже несколько недель кряду двадцатитрехлетний Вильгельм проявлял неоспоримые, вызывавшие беспокойные мысли признаки душевного расстройства.
Молодой принц перестал есть, потерял сон и стал мечтательным, показываясь по всюду и в любых обстоятельствах, даже во время военных парадов, с задумчивым и романтическим выражением лица — оно вполне могло тронуть чувствительные сердца юных жительниц Берлина, но никак не вязалось с его полковничьим званием. Придворные сплетницы с удовольствием перешептывались в коридорах Карлоттенбурга о предмете скрытой страсти молодого человека — очаровательной шестнадцатилетней девушке, юной принцессе Элизе, дочери князя Антония Генриха Радзивилла, наместника Познани. А король Прусский любил отдавать приказы, крича во всю глотку, и ненавидел перешептывания.
Чтобы пролить свет на это дело, король по зрелом размышлении решил: поручит разобраться во всем человеку, которого глубоко уважает и считает самым тонким психологом в своем королевстве, — графу фон Шильдену, своему главному церемониймейстеру.
— В последнее время слишком много говорят о принце Вильгельме, — начал он. — Мне все это не по душе; хочу, чтобы вы, дорогой граф, провели тайное, но детальное расследование: какие чувства питает мой сын к юной дочери Радзивилла; любит ли ее, а если да, как далеко это зашло. Надеюсь, не столь далеко — принц ведь должен понимать, что человек его положения, пусть ему и не суждено взойти на трон, не женится для собственного удовольствия, а делает это, исходя из интересов своей страны. Итак, что вам об этом известно?
— Мнение двора склоняется к тому, что принц действительно влюблен, государь. Но мнение двора всего лишь…
— «Мнение двора»! Я прекрасно понимаю. Но что люди об этом думают? Как относятся к этой идиллии, если таковая имеет место?
Фон Шильден долго вынимал носовой платок, вытирал лицо, выигрывая несколько секунд на раздумья. А когда решил дать ответ, заговорил очень осторожно:
— Так, как я на это смотрю… с большой нежностью, Ваше Величество! Юная княгиня Элиза — само очарование. Кроме того, она из очень знатной семьи; Вашему Величеству известно, как все здесь трепетно носятся к любовным историям. Молодость принца, его элегантность, очарование приводят к тому, что…
— Достаточно, граф! Не надо мне его расхваливать и приписывать ему некий дурной роман, основанный на дворцовых сплетнях. Я хочу, чтобы мне доложили о истинной глубине чувств сына, а главное, желаю знать, говорил ли он уже о свадьбе с этой балаболкой. Ступайте и возвращайтесь с подробным отчетом!
Несчастный граф фон Шильден вышел из кабинета короля крайне озадаченный данным ему поручением. Как и все в Берлине, он, разумеется, обратил внимание на явное неравнодушие второго сына короля к очаровательной Элизе и, как и все, понял, что дело у них явно продвигается к счастливому концу. Девушка из древнего польского дворянского рода, в ее жилах течет княжеская кровь, а семья даже связана кровными узами с королевской семьей Пруссии. А поскольку положение второго сына не обязывает Вильгельма жениться именно на принцессе из королевской семьи, фон Шильден полагал, что этот брак желателен со всех точек зрения. Но разговор с королем поставил все под сомнение; особенно показательным стало для него определение «балаболка», которым Фридрих Вильгельм III наградил юную княжну Радзивилл: сердце его явно к ней не лежало.
Вся столь превозносимая психология главного церемониймейстера сводилась к глубокому знанию двора: его членов, их привычек и наклонностей и всех правил этикета. Не зная, как справиться с поручением, он решил, что лучше всего пойти напролом, и не теряя времени направился к принцу — к нему, как, впрочем, и весь Берлин, питал чувство, похожее на нежность.
В свои двадцать три года Вильгельм Прусский и впрямь был очень красивым парнем: высокий, атлетически сложен, широкоплеч — словом, был создан, чтобы носить военный мундир. Светлые волосы венчают высокий лоб, что говорит об уме выше среднего. Голубые наивные глаза компенсируют некоторую суровость лица — что придают ему прямой нос и тонкие губы. Лицо розовое и свежее, руки тонкие, походка элегантная. С такими внешними данными молодой Вильгельм пользовался большой популярностью у женщин. Подходя к нему в красивом парке, разбитом некогда самим Ленотром, знаменитым садовником французского короля Людовика XIV, фон Шильден подумал, сожалея про себя — не очень—то хорошо нарушать счастье этого симпатичного молодого человека. Но приказ есть приказ, и не подчиниться королю Пруссии невозможно.
— Простите, что вам пришлось прийти сюда, — произнес принц, — вы же знаете, дорогой мой граф, как я не люблю салоны. Чувствую счастливым себя только на лоне природы. Не откажетесь ли прогуляться по берегу Шпрее?
— Всегда к услугам Вашего Королевского Высочества! Напротив, очень благодарен вам, что соизволили поговорить со мной. Характер нашей беседы, мне кажется, полностью совпадает с той миссией, что возложил на меня Его Величество король.
Такая преамбула несколько обеспокоила Вильгельма, но он не показал вида.
— Король? Черт подери! Ладно, месье, говорите же! Я готов вас выслушать.
Несмотря на окружающую их красоту, фон Шильден предпочел бы находиться сейчас в другом месте, а тут ему пришлось как в воду броситься. С помощью многочисленных недомолвок и иносказаний сумел—таки пересказать Вильгельму свой разговор с его венценосным отцом.
— Вот так! — заключил он, чувствуя в душе большое облегчение. — Подводя итог, я уполномочен узнать, любит Ваше Высочество или не любит.
Вильгельм не колебался с ответом ни секунды:
— Люблю, граф фон Шильден, люблю всем сердцем! Но, к несчастью, до сих пор не знаю, любим ли…
Королевский посланец снова почувствовал облегчение. Слава богу, речь о женитьбе еще и не заходила! Это самое главное, а что касается остального… стоит посмотреть на стройную, элегантную фигуру принца, прекрасное лицо, учесть его очарование — предполагать, что его любовь безответна, по крайней мере нелепо. Красотка Элиза не любит этого парня — так она никого не полюбит! Или сошла с ума… Но Вильгельм не Договорил… — Конечно, — продолжал он, — княгиня Элиза вроде бы рада меня видеть, даже выражает при этом удовольствие, но пока… не могу позволить себе говорить с ней о любви. С другой стороны…
Фон Шильден задержал дыхание.
