Донна Гиллеспи - Несущая свет. Том 2
Но ее выдержка и выносливость начали серьезно беспокоить его. А хитрость и сноровка соперницы просто сводили с ума тугодума Гундобада. Он никак не мог взять в толк, каким образом ей удавалось уходить от его ударов. Или он сходит с ума? Чувствуя, что его авторитет вождя падает в глазах воинов, Гундобад пришел в крайнюю степень ярости. Поединок слишком затягивался, слишком долго он не мог справиться с ней. Он чувствовал себя теперь смешным и нелепым, словно человек, который на глазах других пытается поймать назойливую муху, но все время промахивается.
Гундобад взревел, лицо его побагровело, струйки пота стекали по его лицу, с каждым мгновением он становился все более неловким и неуклюжим. Он сам понимал, что очень устал.
Ауриана же была такой же свежей, как и в начале поединка, она сама ощущала себя комком энергии и силы. Она приехала сюда, готовая умереть, но вместо этого, к ее изумлению, она осталась не просто жива, но и испытывала теперь торжество над смертельным врагом своей семьи. Ауриана будто парила между небом и землей, оставив внизу свои невзгоды, она ощущала себя чистой и невинной, словно новорожденный младенец, она была полностью раскована и свободна, она была словно неземная мелодия, устремленная к звездам, гармония, рожденная из тишины. Она больше не ощущала в себе зла и вины. Зло не могло больше властвовать над ее душой.
Все присутствующие, наблюдавшие за поединком, воспринимали происходящее как божественное провидение, в каждом взмахе клинка, в каждом ударе ощущалась воля и направляющая сила богов. Витгерн явственно чувствовал дух Бальдемара, витающий рядом, и радостно думал: «Он живет здесь, рядом с нами. Как же я мог сомневаться в этом, почему позволил отчаянью завладеть моей душой?»
Ауриана воображала себя кошкой, чутко дремлющей и одновременно подстерегающей свою жертву, она выслеживала Гундобада, дожидаясь того момента, когда соперник утратит бдительность.
Неожиданно Гундобад схватил один из столбов, поддерживающих навес шатра, и вырвал его из земли, белое полотнище свободно развевалось теперь на легком ветерке. Теперь у него было два оружия — меч в правой руке и рябиновый кол в левой. Подобные действия участника поединка возбудили волну негодования не только среди бывших дружинников Бальдемара, но и среди людей самого Гундобада.
— Нарушение правил! Подлость! Бесчестие! — послышались нестройные крики. Священный закон регламентировал поединок до мельчайших подробностей и запрещал соперникам пользоваться другим оружием, кроме основного на данном поединке.
Но ярость Гундобада была столь велика, что он забыл все правила и законы. Он размахнулся длинным увесистым колом и нанес Ауриане сильный удар по правому плечу; девушка упала на одно колено, лицо ее исказила гримаса боли, однако она быстро вскочила на ноги и, схватив свой меч обеими руками, сильно размахнулась и перерубила кол пополам. Ауриана сразу же поняла, что сделала ошибку, превратив неповоротливый кол в удобную, короткую дубинку с заостренным концом, которой можно было с успехом пользоваться в ближнем бою. В первый раз за все это время страх шевельнулся в ее душе.
Гундобад устремился на нее, держа дубинку низко, нацеливая ее острый край в живот Аурианы. Они сошлись в ближнем бою, и девушке удалось ускользнуть от его удара. Дубинка прошла совсем рядом с ее боком, чуть-чуть не задев его. Она перехватила ближний конец дубинки свободной рукой и изо всех сил потянула его на себя, стараясь вывести Гундобада из равновесия. Ей удалось это сделать, Гундобад стал валиться на землю и выпустил из рук оружие, чтобы обрести равновесие и устоять на ногах.
— Прекрасно! Отличный прием! — послышались крики стоявших во дворе воинов. Гундобад окончательно потерял авторитет среди своих людей, которые подбадривали теперь только Ауриану. Он снова схватил свой меч, в то время как девушка откинула подальше разрубленный столб, чтобы он не мешал честному поединку.
Не переведя еще дыхание и не оправившись от конфуза, Гундобад снова бросился на Ауриану. Ауриана отбила удар меча своего соперника, направленный очень низко, по ее ногам и, чуть потеряв равновесие, отпрянула в сторону. Нанеся ответный удар, она вдруг застыла на месте, как будто в нерешительности, не зная, что ей предпринять дальше.
Гундобад тут же в мощном порыве обрушился на ее незащищенный левый бок, не подозревая, что ему расставлена ловушка. Гундобад ожидал, что она попытается отбить его натиск, но вместо этого девушка резко ушла из-под удара в сторону, и меч соперника пронзил воздух. Ауриана крутанулась на месте и вновь оказалась лицом к Гундобаду, который еще по инерции продолжал движение вперед, вытянув руку с мечом, изумленный тем, куда подевалась его соперница. Молниеносный клинок Аурианы вонзился в бок ошеломленного Гундобада. Во дворе стало совсем тихо. Гундобад наклонился вперед, схватившись за глубокую рану в груди и пытаясь остановить сильное кровотечение, он не отрываясь глядел своими горящими злобными глазками на Ауриану. Один из людей Гундобада произнес негромко:
— Да это же меч самого Бальдемара!
Гундобад услышал эти слова и содрогнулся всем телом. Он наконец взглянул на меч с таким ужасом, как будто это была ядовитая змея или какое-нибудь другое хищное существо, действующее по своей собственной воле. Теперь он расценивал мастерство владения Аурианы мечом как чудесную особенность самого оружия.
Ауриана подскочила к нему и выбила меч из его рук. Гундобад тяжело рухнул на колени. Ауриана размахнулась и нанесла сильный удар по его толстой, заросшей жесткими волосами шее.
Напряженная благоговейная тишина, царившая среди воинов, постепенно начала уступать место робкому осторожному выражению восхищения и ликования. Ауриана доказала свое право на то почетное место, которое занимала среди соплеменников до гибели Бальдемара. Отстояла она и права своей матери. Она была благословенной среди людей, отмеченной божественной благодатью, иначе боги никогда не позволили бы ей обрести этот священный меч.
Никто из присутствующих не сомневался в том, что в этот момент здесь среди них присутствовали и вершили свой суд три богини Судьбы, эти мрачные девы, прядущие нити мировых судеб под Священным Ясенем, Мировым Деревом; их древний дух светился сейчас в глазах Аурианы. Похоже, Рамис неслучайно назвала девушку в честь священной земли «Аурр», на которой пребывали три божественных сестры.
— Победа за нами! — радостно воскликнул один из людей Гундобада.
— Бальдемар поразил своего противника из могилы! — воскликнул Витгерн, смеясь во все горло. Ателинда заметила, как ожило лицо Витгерна, хорошо помня, каким мрачным он явился сегодня к ней во двор. Никому не казалось странным то обстоятельство, что бывшие враги так неожиданно ощутили вдруг свою общность, слившись в одно целое. Все воспринимали это как вполне естественное дело, объясняя произошедшее присутствием среди них духа Бальдемара.
