Эдвард Белэми - Сестра мисс Ладингтон
Я думаю, что мама и на самом деле очень любила мисс Ладингтон, поскольку она снова и снова требовала от меня обещаний, что я буду относиться к ней хорошо, как будто к такой благожелательной и добросердечной даме, как мисс Ладингтон, можно относиться иначе.
Как ты понимаешь, при наших занятиях мы всегда демонстрировали нечто находившимся в трауре людям. И им казалось, что они узнают фигуры и черты лица своих умерших близких и друзей. В результате они уходили от нас утешенными. Это давало нам основание полагать, что наше надувательство приносит добро, а потому не является греховным. Мы считали, что мы делаем хорошее дело.
Что касается тебя, Пол, то тут у мамы не было никаких сомнений. Она говорила, что я хорошая девушка, а потому каждый мужчина будет счастлив получить меня в жены. Не знаю, насколько это верно, но я-то уверена в том, что любая девушка сочла бы за счастье завоевать твою любовь. Мама заказала мне платье, подобное тому, которое носила девушка на портрете. Конечно, оно было старомодного фасона, но очень шло мне. Таким образом, все было готово к сеансу. Ну а остальное тебе известно.
Я забыла еще упомянуть, почему в первый же день после нашего приезда сюда платье начало распадаться. Это произошло в связи с тем, что его окунули в специальный химический раствор, который разъел материал. Мне стоило труда не дать ему расползтись еще в первую ночь. За эту часть подготовки был ответствен отец. Он весьма сведущ в химии и знает практически все, кроме разве что искусства делать деньги, достаточные для сносного существования.
На Десятой улице действительно не было люка в полу, но зато весь потолок кабинета состоял из большой опускающейся части, края которой были спрятаны в верхней части окружавшей кабинет перегородки. Это устройство крепилось на хорошо смазанных шарнирах и работало с помощью блоков и противовесов. Привести все это в движение можно было одним лишь касанием пальца. Если речь не шла о роли, которую мог взять на себя сам медиум, то являющееся публике лицо в мгновение ока сходило по спускаемой сверху лестнице. При этом шумы устранялись благодаря тому, что все способное вызвать удары заматывалось тканью. Сквозняк, появлявшийся непосредственно перед тем, как входил «призрак», и упомянутый мисс Ладингтон в разговоре со мною, был дополнением, не предусмотренным нами. Мне думается, что он возникал при поднятии потолка.
Все было просто, так бесконечно просто… Нам даже не требовались особые предосторожности, так как вы, начиная с первого визита к нам, были твердо убеждены, что я являюсь той самой Идой с портрета. С того момента, как вы привезли меня сюда, ни разу не заходила речь о том, чтобы я привела доказательство того, кто я такая. Наоборот, ты и мисс Ладингтон постоянно убеждали меня, что на самом деле являетесь теми, за кого себя выдаете. Не возникало и сомнения, действительно ли я имею какое-либо отношение к мисс Ладингтон. Вы только и говорили, что об ее связи со мною. Это было изначально присуще мисс Ладингтон, желавшей всему найти и дать объяснение.
Что касается тебя, дорогой Пол, то это не твоя вина, что я не стала твоей женой еще несколько недель тому назад. Я бы уже, наверное, и была ею, а также и наследницей мисс Ладингтон, если бы наш план не оказался роковым образом весьма несовершенным в двух отношениях. В нем были, кажется, предусмотрены все случайности, но вот никто не подумал о возможности того, что моя благодарность к мисс Ладингтон окажется настолько велика и что я влюблюсь в тебя. Ну а коль скоро со мною приключились эти «неприятности», то у меня не остается иного выбора, как бежать от вас этой ночью. Конечно, я рассчитывала на то, что ты влюбишься в меня. А после того, как я увидела тебя в первый раз, у меня уже не выходило из головы, насколько это было бы прекрасно — стать твоей любимой и даже супругой. Но тогда это еще не было настоящей любовью. Мне кажется, если бы ты только хоть чуть-чуть представил себе ту печаль, которая охватила меня, когда я впервые поняла, что мое сердце принадлежит тебе, ты скорее всего начал бы испытывать ко мне сострадание. И начиная с того момента для меня стало нестерпимой пыткой продолжать обманывать тебя. Однако, пожелай я сказать тебе всю правду, я наверняка стала бы тебе так же противна, как какая-нибудь змея. О Пол! Представь себе, что мне пришлось пережить в эти последние недели, и подари мне хоть немного участия.
Теперь ты понял, почему для меня было столь невыносимо, когда в моем присутствии обсуждали обстоятельства, благодаря которым нам удалось ввести тебя в заблуждение, и почему после первых дней моего пребывания в вашем доме я сама более не говорила на эту тему.
Когда известный вам под именем доктора Халла отец приехал сюда в первые дни, дабы лично увериться в том, насколько удался наш план, я готова была провалиться от стыда сквозь землю. Он пытался перехватить мой взгляд и искал возможности побеседовать со мною. Но я избегала этого. Когда он уходил, то скорее всего был в полнейшем недоумении по поводу моего поведения, поскольку мы заблаговременно договорились, что он навестит меня. Видишь, уже тогда у меня начался душевный разлад из-за той роли, которую мне приходилось тут играть.
И все-таки, Пол, ты не должен думать, что, когда отец в тот вечер побуждал тебя говорить, это делалось лишь для отвода глаз. Я считаю великолепным его интерес к любым новым идеям. Так что его заинтересованность в той беседе была вполне искренней. Я даже знаю наверняка, что еще до того, как я покинула с вами родной дом, он все более и более начинал верить в то, что ты прав со своей теорией бессмертия предыдущих стадий развития личности. Я же, со своей стороны, абсолютно убеждена в истинности этой теории. И это не только потому, что здесь я являюсь последовательницей твоих и мисс Ладингтон идей, но и потому, что я как бы совершила насилие над духом, который представляла перед вами.
Не окружи меня мисс Ладингтон такой исключительной заботой, мне было бы проще играть свою роль. Но создавалось впечатление, что эта достойная самой большой любви старая дама готова была поклоняться полам, по которым я проходила. Она осыпала меня подарками — платьями, ювелирными изделиями. А этого, думается мне, было бы уже слишком много и для самого испорченного человека в мире, лишенного всякой совести.
И не будь тебя, Пол, я бы сбежала из этого дома менее чем через неделю после своего появления в нем. Но мне было невыносимо трудно оставить тебя. И я сожалею о том, что не сделала этого. Уйди я тогда, все было бы существенно проще: что значило оставить тебя тогда в сравнении с тем, что мне приходится переживать теперь!
