Мэри Спенсер - Обет любви
Даже, скорее, не поставил, а попросту бросил. От неожиданности у Марго подкосились ноги и она чуть было не упала, а любовный дурман мгновенно развеялся, сменившись ощущением тоскливого одиночества.
– Эрик… – робко начала она и замолчала, глядя на его бледное, расстроенное и несчастное лицо.
– Миледи, – обреченно начал он, отодвинувшись в сторону и будто не замечая, что она качнулась к нему, – просто не знаю, что и сказать… мне нет прощения. То, что я сделал… этому нет названия! Единственное, что может меня хоть немного извинить в ваших глазах, – огромная радость от того, что вы нашлись, целая и невредимая.
– Мой Эрик, – нежно произнесла она, – тебе нет нужды извиняться! Я так рада!
Но он лишь отступил еще дальше и молча покачал головой.
– Я так люблю тебя, Эрик! Поцелуй меня еще, прошу тебя! – Марго замерла как вкопанная, когда Эрик отпрянул.
– О Боже! – простонал он хрипло.
– Пожалуйста! – взмолилась она.
– Марго… леди Марго, – он протянул руки, отстраняя ее, – это все ошибка, клянусь. Страшная, нелепая ошибка!
Она рассмеялась, и, как это бывало раньше, кровь ударила ему в голову.
– Ты считаешь это ошибкой, потому что не хочешь верить, что это любовь! – Она остановилась перед ним, глядя на него в упор, и обезоруживающе улыбнулась. – В-вначале я не хотела говорить тебе, считала, что тебе нужно время, чтобы освоиться с этой мыслью, разобраться в себе, в своих чувствах, но теперь я уверена – ты тоже любишь меня! Мы должны пожениться… ты и я… сразу же, как только приедем в Белхэйвен. Пожениться, мой Эрик! – Шагнув вперед, Марго умоляюще сжала его руки. – Так что теперь ты сам видишь – здесь нет никакой ошибки. Теперь ты поцелуешь меня? – Она подняла к нему лицо и замерла в ожидании. Губы ее чуть приоткрылись.
Но Эрик, будто обжегшись, отскочил в сторону.
– Миледи, вы страшно заблуждаетесь, – ледяным тоном начал он. Голос его дрожал от едва сдерживаемого гнева.
– Заблуждаюсь? Нет, я…
– Заблуждаетесь, говорю я вам! – прогремел он, глядя ей в глаза. – Либо вы что-то недослышали, либо неверно поняли… впрочем, не знаю! Это мой брат, мой старший брат Джеймс должен жениться на вас, а вовсе не я! Кровь Христова, женщина! Вы станете моей сестрой! То, что я допустил… то, о чем вы просите… это безумие! Да нет, это омерзительно, подло и низко… преступление даже думать об этом! Ад и все дьяволы! Да меня убить мало только за то, что я осмелился поднять на вас глаза!
– Это вовсе не низко и не подло! – твердо сказала Марго, чувствуя, что в душе понемногу разгорается гнев. Да разве об этом она мечтала, когда осмеливалась представить себе, как расскажет ему об их будущей свадьбе? Разве этого ждала? – Это ты ошибаешься! Не знаю и знать не хочу ни о каком твоем брате, об этом твоем Д-д-д… этом Д-д-д…
– Джеймсе, – подсказал Эрик.
Марго кивнула.
– Я знаю т-только тебя, знаю, что люблю тебя одного и любила с первого дня, когда увидела… знаю, что все эти годы все ждала и ждала… надеялась, что мы снова будем вместе! А теперь, когда все так и случилось, когда между нами уже ничто больше не стоит, ты упрямишься как осел! Нет, ты просто сводишь меня с ума!
Под конец она уже почти кричала, но Эрик словно ничего не замечал. Он не услышал ни слова после того, как она сказала, что любит его со дня их первой встречи.
– Итак, я был прав, – прошептал он, чувствуя в сердце щемящую боль, – тобой движет не более чем детское увлечение!
Марго отпрянула, как от удара, и Эрик весь сжался, будто этот удар рикошетом пришелся и по нему.
– Д-детское ув-влечение? – словно не веря, повторила она задыхаясь. Ярость так душила ее, что Марго заикалась еще сильнее обычного. – Да я любила тебя все эти проклятые десять лет, а ты… ты осмеливаешься назвать это д-детским увлечением? О!.. Ну вот что, если ты думаешь, что я и дальше намерена стоять и слушать, как ты оскорбляешь меня, то глубоко ошибаешься!
Она уже повернулась, чтобы стремглав броситься прочь, но не успела. Одним прыжком Эрик настиг ее и, схватив за плечи, резко повернул к себе.
– Чему вам нужно научиться, миледи, – заявил он, – так это вести себя. Прошу прощения, если обидел вас. И за то, что забылся и поцеловал вас, тоже прошу меня простить, но то, что произошло между нами этой ночью, не оставило меня равнодушным. Вы говорили о моей жестокости, но вы жестоки вдвойне, жестоки более, чем я мог себе вообразить. – Широко распахнутые изумительные глаза теперь смотрели ему в лицо. Эрик сдавил ее руки, чувствуя, как его огрубевшие пальцы погружаются в мягкую плоть. – Знаю, что я некрасив, почти уродлив, но тем не менее я мужчина, мужчина из плоти и крови, а вы… вы прекрасная, дьявольски соблазнительная женщина! И если вы и в самом деле питаете ко мне теплые чувства, то перестаньте дразнить меня! А ваша жалость… она оскорбительна и жестока… ведь мне нет нужды говорить, как я желаю вас. Хотя и должен был бы держаться на почтительном расстоянии, не осмеливаясь даже поднять на вас глаза. И если вы не хотите, чтобы мне было еще больнее, госпожа, молю вас – оставьте меня! Ради Господа Бога, оставьте!
– Дразнить? – прошептала она. Глаза ее расширились и потемнели от обиды. – Так вот что вы думаете обо мне! Что я смеюсь над вами… Но я люблю вас!
– А что мне прикажете думать? – прохрипел он, теряя голову. – Посмотрите на меня, Марго… а теперь на себя! Что я рядом с вами? Что я могу думать, как вы считаете? Вы… вы прекрасны, как Божий день! Господи Боже мой, да я в жизни не представлял себе, что такая красота может появиться на свет! А я… кто я такой, чтобы мечтать о вас? Уродливое чудовище… к тому же незаконнорожденный!
Марго решительно вытерла слезы и яростно затрясла головой.
– Что за глупости! Кто вам только вбил это в голову?! Да вы самый красивый мужчина в м-м… в целом м-м…
– В целом мире? И что за бред! Да как вы можете говорить такое… смотреть на меня и лгать мне прямо в глаза? Или вы наслаждаетесь, видя, как я схожу с ума? Думаете, я сам не знаю, на кого я похож? Или вы слепы? Неужто вы не слышали ни одного моего слова? Я незаконный! Бастард! Люди, которых все считают моими родителями, вырастили меня как родного… но не они дали мне жизнь!
– Нет! Я ничего не знаю о твоем рождении, но для меня это не имеет ни малейшего значения! Я люблю тебя! Неужто ты не понимаешь, Эрик?
Он недоуменно покачал головой. Не может она любить его! Просто не может, и все! По сравнению с Джеймсом… да и с любым мужчиной он был попросту ничто, даже меньше, чем ничто! Но ее глаза, Боже милостивый! Ее прекрасные глаза смотрели на него так открыто и чисто, что в душе его шевельнулась неясная надежда, что, может быть, в ее словах была правда!
