Марша Кэнхем - Меч и роза
Кэтрин на время забыла о муже, прячущемся в гардеробной, и улыбнулась отцу.
– Ты считаешь меня образцом послушания?
– Ты редко огорчала меня, – объяснил сэр Альфред. – Ты даже вышла за Монтгомери. Помнишь, какой скандал ты закатила, когда я поставил тебя перед фактом, как пылко уверяла, что ненавидишь его и всех, кого видела в тот вечер? Но вскоре ты признала мою правоту и стала его женой. Более того, ты послушно последовала за ним в Лондон, как и подобает женщине.
Кэтрин вздохнула, пытаясь взять себя в руки: выслушав отца, она чуть было не вспылила. Но прежде чем она успела заявить, что согласна с матерью в оценке характера сэра Альфреда, он нагнулся и поднял пачку писем, на которые едва не наступил.
– Женщины созданы не для того, чтобы перечить и бунтовать, – продолжал он наставительным тоном. – И уж конечно, не их дело давать советы мужчинам, которые защищают их интересы. Будь у женщин ум, сравнимый с мужским, они были бы наделены смелостью и силой, чтобы отстаивать свое мнение. Но умение красить ногти и по два-три часа в день прихорашиваться перед зеркалом едва ли необходимо для понимания тонкостей политики и военной стратегии. – Он хлопнул пачкой писем по ладони и поджал губы, разглядев имя получателя на конвертах. – Ты должна сейчас же поговорить с ней, Кэтрин. Напомни, чем она обязана Эшбрукам.
Кэтрин не сводила глаз с писем, подыскивая убедительное объяснение тому, почему у нее оказались письма, адресованные Дейрдре. И почему ее служанка вообще получает письма.
Первая волна паники окатила ее, когда внимание сэра Альфреда вдруг привлек беспорядок на постели. На самом видном месте валялась скомканная шелковая ночная рубашка.
– Не знаю, смогу ли я повлиять на нее, – торопливо произнесла Кэтрин. – К тому же я не считаю, что мама не права.
Сэр Альфред резко обернулся к ней:
– Что? Что ты говоришь?
– Я... – Она сделала паузу и перевела дух. – Пожалуй, в целом я соглашусь с мамой. Я не вижу причин покидать дом. Нам незачем убегать, поджав хвосты. А если маме нужна компания, я охотно останусь с ней здесь, в Роузвуд-Холле.
Сэр Альфред побагровел.
– Ты в своем уме, детка? Ты понимаешь, что говоришь? О чем я твердил тебе добрые десять минут? Мятежники приближаются к Дерби. Через несколько часов они уже будут здесь! Ополченцы бежали, а вместе с ними – слуги, егеря, даже помощники конюхов, выгребавшие навоз! Здесь вы окажетесь совсем одни, станете жертвами варваров и дикарей!
– А я уверена, что нам нечего бояться, отец. Я слышала, что принц – истинный джентльмен и весьма учтивый гость.
– Гость?! – Многочисленные подбородки и брыли сэра Альфреда затряслись от возмущения. – Ты готова приютить в Роузвуд-Холле этого... французского узурпатора?
– И даже предложить ему твое прекрасное бургундское, если он пожелает.
Лицо лорда Эшбрука приобрело свекольный оттенок. С отвращением отшвырнув пачку писем, он решительно направился к двери спальни.
– Теперь мне все ясно: и ты, и твоя мать – сумасшедшие. Значит, придется прислать сюда лакеев и увезтивас обеих, если понадобится – силой.
– В таком случае мы будем сопротивляться, – ровным тоном сообщила Кэтрин и сжала кулаки. – Позволь напомнить, что мы обе совершеннолетние, мы не рабыни и не слуги, следовательно, вольны выбирать, как нам быть – остаться в доме или бежать куда глаза глядят.
– Вы подчинитесь мне! – негодующе взревел сэр Альфред.
– Я буду подчиняться только своей совести, – невозмутимо возразила Кэтрин.
Сэр Альфред был потрясен до глубины души. Столкнувшись с бунтом в собственной семье, он не выдержал, растерялся, бросился к двери и чуть не сбил с ног Дейрдре О'Ши. Поднос вылетел из рук служанки, печенье разлетелось по полу, чашка с чаем ударилась о стену, выплеснула горячее содержимое и разбилась. Край подноса сорвал парик с головы сэра Альфреда, парик плюхнулся в лужу чая.
От яростной брани служанка содрогнулась и бросилась поднимать парик, а лорд Эшбрук окинул леденящим взглядом дочь:
– Мой экипаж будет подан в полдень. Если к тому времени к тебе вернется рассудок, можешь сопровождать меня. Если же нет... – он выхватил парик из рук Дейрдре и принялся брезгливо отряхивать его, орошая стены каплями чая, – ...проси милости у сластолюбцев, воров и головорезов, которые явятся сюда!
Кэтрин проводила взглядом отца, выбегающего в коридор, но едва он скрылся за углом, поспешно увела Дейрдре в глубь комнаты.
– Кажется, я начинаю понимать, почему мама ищет утешения где угодно, но не у отца...
– Что, мистрис?
– Не важно. Запри дверь и иди сюда.
– Но этот беспорядок...
– Забудь о нем.
Более наблюдательная, чем сэр Альфред, Дейрдре сразу заметила, что по спальне Кэтрин будто пронесся смерч. Обычно на пухлой перине оставалась одна-единственная вмятина, теперь же постель представляла собой мешанину белья и подушек. Кэтрин тщательно следила за собой, а теперь походила на цыганку с растрепанной гривой и обветренными губами.
Первой в голову Дейрдре пришла мысль о том, что спор отца с дочерью перерос в драку. Но тут в глаза служанке бросилась скомканная шелковая рубашка, и она поняла, что вчера вечером шаги и голоса ей не послышались.
Вчера Дейрдре почему-то не спалось, и она сходила в людскую за теплым молоком с медом, а когда возвращалась, заметила тень, промелькнувшую у двери спальни Кэтрин. Лестница для слуг находилась в дальнем конце коридора; поворачиваясь на петлях, она издавала истошный визг. К тому времени как Дейрдре допила молоко и поспешила к спальне хозяйки, в коридоре уже никого не было. Дверь Кэтрин оказалась запертой, из комнаты слышалось только потрескивание огня в камине.
Но беспокойство не покидало Дейрдре, пока она поднималась по узкой лестнице к себе в комнату, и многократно усилилось, когда она случайно выглянула в окно и увидела во дворе, в пятне лунного света, лейтенанта Дерека Гудвина. Проходя по вымощенному булыжником двору, он на мгновение остановился, не сводя глаз с окон второго этажа. Даже издалека и в темноте Дейрдре различила ярость на его лице. Он тут же скрылся в тени у конюшни, но Дейрдре так и не смогла забыть выражение его лица.
А теперь она окончательно перепугалась, увидев беспорядок в комнате Кэтрин. Тем временем ее молодая хозяйка распахнула дверь гардеробной и со смехом бросилась в объятия рослого полунагого мужчины.
– Мистрис Кэтрин! – воскликнула Дейрдре, но тут мужчина выпрямился, и служанка зажала себе рот обеими руками, чтобы не закричать. – Мистер Камерон!
– Рад вновь видеть вас, мистрис О'Ши. – Крепко обнимая жену, Алекс улыбнулся Дейрдре. Во время визита сэра Альфреда он успел надеть бриджи и рубашку, но не стал застегивать ее. Заметив, как сияют лица Алекса и Кэтрин, Дейрдре не стала спрашивать, почему в спальне царит хаос.
