Андреа Кейн - Эхо в тумане

— Что-то не так? — спросила Ариана, поежившись под его внимательным взглядом. Трентон отвел от нее глаза:

— Вовсе нет.

— Хорошо, — заставила себя улыбнуться она. — Тогда пойдем обедать?

— Да.

Не предложив ей руки, Трентон взялся за перила и стал спускаться по лестнице, держась на расстоянии от жены.

С болью ощутив невысказанные вслух мысли Трентона, Ариана смирила свою гордость и молча последовала за ним, не пытаясь догнать его. Голова ее кружилась после бессонной ночи и от демонстративного пренебрежения мужа. Полный переворот в его поведении произошел в тот же момент, как только он проснулся. Несмотря на проявленную им ночью нежность, открыв глаза, он посмотрел на Ариану, словно на незнакомку, с ледяным отчуждением, которое всегда присутствовало в его отношении к ней, за исключением моментов физической близости. Надев халат, он направился к двери, даже не взглянув в ее сторону.

— Я буду тебя ждать на площадке второго этажа, — сказал он таким равнодушным тоном, словно говорил с каким-нибудь компаньоном. А она осталась одна на простынях, сохранивших тепло его тела. И воспоминаниями о тех долгих часах, когда он принадлежал ей.

«Я смогу разрушить невидимую стену, возведенную между нами, и сделаю это», — дала себе клятву Ариана, наблюдая за тем, как напряженно держится ее муж, спускаясь по лестнице. Постепенно ей удалось собраться с силами, в чем ей помогло воспоминание о полете уже знакомой редкостной птицы. Появление белой совы при первых лучах зари было не случайным, в нем ей виделся добрый знак — она обретет то, что ищет. Величественная птица появлялась в переломные моменты ее жизни, в преддверии эмоциональных потрясений, связанных с Трентоном, когда ее вера готова была пошатнуться и она нуждалась в поддержке. Сначала это произошло в ту ночь, когда они познакомились, затем в день, когда она стала его женой, и теперь в это утро, Когда она признала реальность своей любви к нему. Как истинное чудо, ее сова стала символом вдохновения и предвестником будущего. На смену меланхолии пришло чувство уверенности и реальной неизбежности. Каким-то образом она проникнет в сердце Трентона, прогонит его боль и добьется его любви.

Ей это необходимо… и ему тоже.

Ариана напряженно пыталась найти безопасную тему для разговора в надежде исправить то обстоятельство, что они с мужем, несмотря на физическую близость, почти не знали друг друга. Когда они бывали вместе, всегда доминировали гнев или страсть, почти не оставляя места для разговоров.

— Броддингтон — удивительный дом, — осторожно сказала Ариана.

Трентон ответил коротким кивком.

— Ты уже говорила мне.

— Да, но тогда я видела только оранжерею.

— С тех пор что-то изменилось? — Удивленный словами жены, Трентон повернул голову и посмотрел на нее.

Ариана энергично закивала.

— Вчера Дастин провел со мной экскурсию… или, во всяком случае, показал мне часть дома, — поправилась она, оживляясь при воспоминании. — Музыкальный салон, гостиная, бильярдная, галерея… он показал мне все это. — Она помедлила, чтобы перевести дыхание, затем продолжила: — Они производят такое же огромное впечатление, как и оранжерея.

Слушая воодушевленную болтовню Арианы, Трентон все более мрачнел.

— Я рад, что ты так ко всему относишься, — с безразличием отозвался он. — Вы с Дастином, по-видимому, хорошо провели время в мое отсутствие, даже лучше, чем я предполагал.

Ариана вздрогнула.

«Ну а теперь почему он сердится, — подумала она. — Из-за того, что я вторглась в его владения? Или из-за воспоминаний, которые вызвал этот разговор… воспоминаний, которые он предпочел бы забыть?»

Каковы бы ни были причины, Ариана намеревалась выяснить все, что только возможно.

— Я видела картины твоей матери в галерее, — торопливо начала она, боясь, что беспокойство заставит ее замолчать. — Она была невероятно красивой женщиной. Я вижу меж вами лишь легкое, почти неуловимое сходство… Она выглядит такой неземной, такой маленькой и хрупкой. Дастин унаследовал ее синие, словно полуночное небо, глаза, тебе не кажется?

Слабый проблеск улыбки разгладил суровые черты Трентона.

— Да, моя мать была красивой, да, я не очень похож на нее, а Дастин действительно унаследовал ее необычный цвет глаз. Что-нибудь еще?

Ариана вспыхнула при мысли о том, как глупо, должно быть, выглядит ее незатейливая болтовня. И все же ей удалось сделать первый шаг, чтобы выяснить причину подавленного недовольства Трентона. Его спокойная реакция показала, что посещение ею галереи и упоминание о портретах матери не вызывает у него каких-либо волнений. Его, казалось, совершенно не тронуло вторжение Арианы в этот период его прошлого. Более того, сам он упомянул о матери достаточно легко, следовательно, она не имела отношения к той горечи, что пожирала его сердце.

Значит остается, как она и подозревала, его отец.

И Колдуэллы.

Трентон спустился до подножия лестницы. Прислонившись к стене, он пристально всмотрелся в поглощенное своими мыслями лицо жены, приближавшейся к нему.

— Кажется, эта экскурсия произвела на тебя большое впечатление, — сухо заметил он.

Ариана моргнула, внезапно выведенная из задумчивости.

— Твой талант архитектора явно виден в планировке каждой из комнат Броддингтона. — Она откинула голову, чтобы понаблюдать за реакцией Трентона. — Так же, как и талант Дастина… — Она помедлила. — И, конечно же, твоего отца.

Темное облако окутало лицо Трентона.

— Как я уже сказал тебе, мой отец был гением. — Он выпрямился, подчеркнуто поддернул оба рукава пиджака. — Что касается твоих высказываний относительно достоинств Броддингтона… Они могут подождать. — Хрипло откашлявшись, Трентон направился к столовой, положив конец разговору о Ричарде Кингсли. — У меня сегодня много дел. Надеюсь, мы спустились для того, чтобы поесть?

— Да, разумеется.

Ариана медленно последовала за ним.

— Тогда так и сделаем. Ты можешь развлечь меня своими рассказами об экскурсии по поместью позже, днем.

— Но позже тебя не будет.

Ариану поразила собственная смелость.

Трентон резко остановился:

— Что ты имеешь в виду?

— Что ты, наверное, сразу же после завтрака поедешь в Спрейстоун.

Молчание. Нервно перебирая пальцами складки платья, Ариана обошла мужа и посмотрела ему прямо в глаза, молясь в душе о том, чтобы не преступить границы.

— Если, конечно, ты не планируешь остаться в Броддингтоне сегодня. Ну как?

Трентон смотрел на нее из-под полуприкрытых век, и время тянулось бесконечно. Сердце Арианы бешено билось в груди, она страшно жалела, что не может прочесть его мысли. Чего бы она только ни отдала за то, чтобы обрести сейчас пророческий дар Терезы.