Стефани Блэйк - Тайные грехи
– Как ты знаешь, – продолжала она, – я сделала много выгодных капиталовложений, поэтому денежный вопрос меня никогда больше не будет волновать. И все же кое-что меня беспокоит. Я серьезно подумываю о том, чтобы финансировать экспедицию золотоискателей в Мексику или на Аляску. А есть люди, предлагающие мне вкладывать средства в разработку нефтяных скважин в Техасе.
– А вот это стоящее дело, – откликнулся Уайт. – Нефть! Я и сам в нее немало вложил. Настанет день, когда нефть поднимется в цене настолько, что не уступит золоту.
Мэрион рассмеялась:
– Ну уж это-то вряд ли, Уайт.
– А вот увидишь.
Внезапно Мару охватило странное предчувствие, предчувствие чего-то неведомого.
– Нефть… – пробормотала она. – А знаете, Уайт, я верю в ее будущее. Я кое-что читала об этом. На востоке есть человек по имени Рокфеллер, и он основал процветающее дело – снабжает армию Соединенных Штатов керосином и колесной мазью. Мне следует поговорить с отцом и Гордоном… Возможно, и нам надо заняться нефтью.
– Как Гордон чувствует себя в Европе? Что он там делает? – спросила Мэрион.
Мара приподняла брови.
– Что он там делает? Что за странный вопрос? Ты имеешь в виду его коммерческие или романтические успехи?
Мэрион смутилась:
– Я вовсе не имела в виду ничего подобного.
Мара попыталась изобразить улыбку.
– Все в порядке, Мэрион. Гордон – большой ребенок. Он вправе делать что хочет. Как и я, впрочем.
Уайт пристально посмотрел на Мару, и она встретила его взгляд без всякого смущения.
За кофе и бренди Мэрион сменила тему:
– А тебе известно, Мара, что Уайт, вне всякого сомнения, самая большая знаменитость в Тумстоне?
– Правда? Мне показалось его имя знакомым. И чем же он прославился?
– Своим шестизарядным револьвером. Уайт был шерифом, а потом маршалом[15] в Тумстоне, пока не вышел в отставку. Тумстон и до сих пор еще крепкий орешек, но теперешний он и в сравнение не идет с тем вертепом, которым был до того, как Уайт занялся здесь наведением порядка. По сравнению с тем, что было прежде, сейчас здесь безопаснее, чем на пикнике воскресной школы.
Уайт смущенно улыбнулся:
– Это некоторое преувеличение, Мара. Давайте-ка сменим тему и поговорим о чем-нибудь интересном. Думаю, я поступил правильно, когда повесил на гвоздь свою кобуру. И хватит об этом. Давайте поговорим о вас, Мара.
– Так это как раз то самое, что мы с Мэрион и делаем целый вечер – говорим о себе и о своих делах.
Эрп подался вперед, сложив перед собой руки на столе и не выпуская изо рта сигары, которую перекатил в уголок рта, что придавало ему залихватский вид.
– Расскажите о тех временах, когда вы еще жили в Уэльсе и не встретились с Мэрион на пути сюда.
Теперь уже Мара смутилась.
– Боюсь, в истории моего детства мало интересного, – пробормотала она.
– И все же я с удовольствием ее послушаю.
В этот момент вошла официантка и зашептала что-то на ухо Мэрион. Хозяйка «Тадж-Махала» поднялась с места.
– Прошу прощения, мне придется оставить вас ненадолго – там инцидент с одним пьяным в комнатах наверху.
Уайт поднял вверх руки, будто под дулом револьвера.
– Не смотри на меня так, дорогая. В последний раз я выкинул отсюда пьяного давным-давно, и с этим покончено.
Когда Мэрион ушла, Мара принялась рассказывать о себе:
– Я родилась в Уэльсе, в Кардиффе, самая младшая из пятерых детей. У меня четверо братьев…
Рассказывая, она все больше воодушевлялась – ее охватывала гордость при мысли о семье Тэйтов.
– Похоже, что Тэйты – настоящий клан. Хотелось бы мне с ними со всеми познакомиться.
– А почему бы вам не погостить в Бисби? У нас просторный дом, и я буду счастлива принять вас.
Эрп перекатывал сигару из одного угла рта в другой. Глядя на него, Мара думала о том, что у него необыкновенно чувственные губы. И эта мысль будоражила. Она представила, как его губы прикасаются к ее губам, и почувствовала, что тело ее словно окатило горячей волной, причем жар этот не проходил, а, напротив, становился все более ощутимым.
– Я, конечно, мог бы у вас погостить, – ответил Эрп. – Но что подумают ваши близкие и соседи? Ведь ваш муж сейчас путешествует по Европе…
– Мы будем в доме не одни. Там ведь маленькая Мара и ее няня.
– Тогда договорились, – кивнул Эрп.
И он с улыбкой накрыл своей огромной ладонью ее тонкую, изящную руку, лежавшую на узорчатой атласной скатерти.
– Вы мне нравитесь, Мара Тэйт Юинг.
– Меня зовут Мара Юинг Тэйт, – поправила она. – Мне вы тоже нравитесь, Уайт Эрп.
– Как уютно вы устроились, – проворковала Мэрион, вернувшись. – Может, хотите попытать счастья наверху, за игорным столом?
– Во что бы то ни стало, – ответил Уайт. – Уверен: сегодня я в ударе. А как вы, Мара? Чувствуете склонность к игре?
– Да, чувствую, но должна вас предупредить, что никогда прежде не играла. И все же по натуре я игрок, люблю риск и приключения. Все Тэйты – прирожденные игроки.
– Похоже, что они еще и везунчики – всегда выигрывают.
Они поднялись из-за стола и последовали за Мэрион в игорный салон.
Предчувствия не обманули Уайта Эрпа. Менее чем за час он выиграл две тысячи долларов в рулетку и в кости. Кости заинтриговали Мару. Понаблюдав некоторое время за игроками, она быстро постигла основные правила игры. После чего извлекла пять стодолларовых бумажек из своей вечерней сумочки, сшитой из той же ткани, что и платье, и передала деньги крупье:
– Фишек, пожалуйста.
Когда настала очередь Мары бросать кости, она заняла место у длинного, покрытого зеленым сукном стола. Уайт встал у нее за спиной. Толпа любопытных и игроков прижала его вплотную к Маре. Ее приятно возбуждала близость Эрпа, она ощущала твердость его мужского естества, ощущала волнующее прикосновение его плоти, упиравшейся в ее ягодицы.
Мара бросила кости с такой бесшабашной уверенностью в успехе, что Уайт хмыкнул. Стодолларовая фишка легла на свое место.
– Семь! – сказал крупье, собирая кости.
– Продолжим! – ответила Мара, подражая Уайту и остальным игрокам.
Кубики из слоновой кости покатились по столу и наконец остановились – выпало пять и три.
– Ваша ставка восемь! – подал голос крупье.
Она повторила бросок – шесть и три. Бросала еще раз – и выпали две пятерки. Еще одна попытка – двойная шестерка.
– Дюжина! Вот это везение! Молодец! – пробормотал Уайт.
Мара играла минут пятнадцать и сделала за это время восемь ставок, последовательно их увеличивая. Она отошла от игорного стола, унося выигрыш, чуть превышавший шестнадцать тысяч долларов. Уайт обменял ее фишки на деньги, и они направились в бар.
