Джоан Смит - Босоногая баронесса
Вечерний прием стал грандиозным событием в округе, так как помимо гостей дворца были приглашены все соседи Кастлфильда. Дворец был охвачен возбуждением. Слуги носились взад и вперед, расставляя стулья и цветы и подготавливая пиршество. Лаура поднялась наверх: даме следовало уделить много времени и внимания своему наряду.
Так как гостей во дворце стало больше, места за обедом несколько изменились, и лорд Тальман не сел рядом с баронессой, однако, стремясь показать, что ему по-прежнему приятно в обществе друзей баронессы, он сел рядом с Лаурой и развлекал ее вежливой беседой в течение обеда, Хайятт сидел с другой стороны. Лаура оказалась за столом между двумя самыми престижными джентльменами Сезона. Но она заметила, что лорд Тальман уделяет больше внимания своей другой соседке и спросила Хайятта о ней.
– Это леди Элизабет Грандж, старшая дочь лорда Динсмора. У нее были шансы завоевать расположение Тальмана до того, как он встретил баронессу. Она не принадлежит к ярким красавицам, но по крайней мере избежала семейного недостатка и не страдает косоглазием. И очень хорошее приданое! Я думаю, сейчас лорд Тальман сумет оценить ее намного выше прежнего.
– Жаль, но это правда, что Тальман и Оливия не подходят друг другу.
На лице Хайятта не прописалось согласие.
– А я думал, мы пришли с вами к соглашению, что противоположности притягиваются друг к другу. Леди же Элизабет и Тальман не различимы, как горошины в стручке. Ваша баронесса вдохнула бы жизнь в Кастлфильд.
Они взглянули на баронессу, не унывавшую в окружении застывших чопорных лиц. Она оживленно беседовала с лордом Джастином, младшим сыном семьи, которому как раз была нужна наследница, потому что ему самому не грозило унаследовать собственный титул, и он не имел никаких возражений против Корнуолла.
– Ваша мысль о притягивающихся противоположностях неверна, Хайятт. Я и прежде не выражала согласия, а теперь, после дневных событий, тем более не могу согласиться. Если двух столь разных людей, как Оливия и Тальман, заковать друг с другом на всю жизнь в кандалы, то ссоры и пререкания были бы неизбежны.
Хайятт неожиданно стал серьезен.
– Но тогда, знаете ли, супруги, прожившие в согласии одно десятилетие или два, должны были бы походить друг на друга, как две капли воды, что, однако же, не наблюдается. Осмелюсь заметить, противоположности уживутся лучше, чем вы думаете.
– Размолвки, тянущиеся подряд несколько десятилетий, не обеспокоят более сильного супруга. Я думаю, что в браке страдать будет тот, кто более спокоен и тих.
Хайятт от души рассмеялся.
– Но не давайте же мне пока что окончательной отставки, мисс Харвуд! Я чувствую, что вы не так уж тихи, как притворяетесь! Я уже заметил довольно восхитительное пристрастие противоречить каждому моему слову и начинаю приходить к мысли, что вы все время притворяетесь. Вы такая же несносная дама, как и баронесса, только отсутствие оловянного рудника держит вас в узде приличий.
Лаура мягко улыбнулась.
– Вы неверно истолковали причину моего послушания приличиям. Настоящая причина в том, что я благоразумно выбираю себе друзей, и они не способны вывести меня за рамки приличий.
– Звучит чертовски мрачно для меня, – вновь рассмеялся Хайятт.
Лаура, припоминая все свои прежние немногочисленные увлечения, должна была признаться себе, что ни один из джентльменов на самом деле не мог бы заставить ее выйти за рамки приличий. Мистер Медоуз, например. Она совершенно забыла про него с тех пор, как принялся ухаживать за ней Хайятт. Действительно ли она когда-либо серьезно им была увлечена, если смогла забыть его так легко? Она не сомневалась, что лорд Хайятт задержится в ее памяти намного дольше.
Поднявшись наверх, чтобы в последний раз осмотреть свой наряд перед танцами, Лаура взглянула на рисунок Хайятта. Она вспомнила, что он написал что-то на обратной стороне и перевернула лист. „Дорогой Лауре в благодарность за незабываемый уик-энд в Кастлфильде“.
Как любезно! Лаура улыбнулась. Незабываемый? Для нее он действительно станет незабываемым, но она ни минуты не сомневалась, что Хайятт забудет и этот уик-энд и ее так же легко, как она забыла Медоуза. В любом случае, у нее останется чудное напоминание – этот рисунок. Она поместит его в рамочку и повесит у себя в спальне. Но прежде… Уик-энд еще не закончился! Ухаживания Хайятта продлятся еще несколько часов. Он пригласил ее на танец, открывающий бал.
ГЛАВА 15
Прежде чем войти в танцевальный зал Лаура замерла на мгновенье от восхищения: перед входом были установлены огромные вазы с прекрасно подобранными букетами цветов. Она с удовольствием вдохнула восхитительный аромат. Сам воздух, казалось, был напоен ожиданием предстоящего праздника. Такие минуты напоминают последние мгновенья перед поднятием занавеса в театре. В общих чертах известно, какие развлечения сулит вечер, но всегда можно ожидать сюрпризов.
Но знай Лаура, что ожидает ее этой ночью, она развернулась бы и бросилась из дворца прочь.
Баронесса рассчитывала, что Тальман поспешит ей навстречу. Она ужасно расстроилась, увидев, что он приглашает на первый танец леди Элизабет. Его поступок не нанес удара ее сердцу, но была уязвлена ее гордость, подбородок баронессы решительно вздернулся, а в глазах вспыхнул сердитый блеск. Она обратилась к Хайятту:
– Я отдаю вам первый танец, лорд Хайятт.
– Я польщен, баронесса, но Лаура уже дала свое согласие танцевать со мной в первом танце, – ответил он.
– Лаура? Вы стали с ней удивительно близки за столь непродолжительное время вашего знакомства, – сказала Оливия.
По лицу Лауры поползли багровые пятна румянца, первым ее чувством было смущение, вторым – тревога: настроение баронессы не предвещало ничего хорошего.
– Почему бы вам не открыть бал танцем с Оливией, Хайятт? – предложила она.
Обнаружив со стороны Лауры полнейшее безразличие к себе, он нахмурился:
– Потому что я уже пригласил вас, и вы согласились.
Переводя взгляд с одного на другого, Оливия впервые осознала, что Лаура отхватывает себе завидную партию Сезона. Весь свет сходит с ума от лорда Хайятта! До этого только что услышанного небрежного „Лаура“ баронесса считала, что Хайятт влюблен в нее.
– Неважно, – сказала она, пожав плечами. – Я станцую с кем-нибудь другим.
Ее сверкающие глаза остановились на Тальмане, который вел леди Элизабет. В зале было множество джентльменов, но ни один из них не направлялся к ней, а для нее вопросом жизни-смерти стало, затмит ли Тальмана ее партнер в первом танце. Она поджала губы от досады.
