Марина Линник - Правдивая ложь
– Сомневаюсь, дитя мое. Более того, я совершенно уверен: они сочтут эту идею сумасбродной и нелепой…
– Вы так считаете? – не сдавалась девушка.
– Габриэлла! – воскликнул Раймунд де Карруаз. – Ну неужели вы не понимаете, что это – сумасшедшая идея! Вы не только не найдете мужа, но и себя погубите… – тут он запнулся, как будто пораженный внезапной мыслью. Герцог бросил смущенный, но недобрый взор на девушку и замолчал.
Девушка поймала этот взгляд и горько рассмеялась, уловив его значение.
– Нет, дядя, и не думайте, – иронично заметила она. – В случае моей смерти замок и земли отойдут короне. Я уже давно составила завещание, которое хранится в надежном месте.
– Габриэлла… племянница моя! – возмутился герцог. – Как вы могли такое помыслить? Я пекусь и забочусь о вас, что есть силы, и стараюсь оберегать вашу жизнь. Это мой долг перед вашим отцом и моим братом… А вы… вы обижаете меня подобными нелепыми догадками.
– О, дядя, простите меня, – виновато поглядев на герцога, молвила девушка. Она подошла к нему и, положив руки ему на плечи, смиренно поцеловала в щеку. – Вы меня простили?
Герцог хмуро взглянул на племянницу и хотел было отчитать ее за глупое предположение, но, увидев ее умоляющие глаза, в конечном итоге растаял.
– Ох уж эта молодость, – вздохнул он. – Я тоже был горяч в юношеские годы и часто не думал, о чем говорю и что делаю… Да что об этом вспоминать…Я, конечно, прощаю вас, дитя мое. Но скажите, ваше решение отправиться в Египет окончательное?
– Да, дядя… И, надеюсь, вассалы моего отца примут крест вместе со мной.
В ответ герцог только покачал головой. Он был уверен, что из этой затеи ничего не выйдет. В этот момент в комнату вошел Буффон.
– Моя госпожа, – виноватым голосом начал он. – Увы, у меня дурные вести… Мы обыскали каждый уголок, но никого не нашли.
Габриэлла помрачнела. Ее милое, обычно улыбчивое и подвижное лицо опять застыло, а светло-голубые глаза потемнели от негодования. Она отвернулась от мужчин и подошла к окну, пытаясь успокоиться. Глядя на хрупкую с виду девушку, трудно было предположить, что под этой изящной оболочкой скрывается несгибаемая воля и сильный характер. Но это было действительно так, и герцог, а уж тем более Буффон, знали об этой характерной черте. Постояв несколько минут при полной тишине, Габриэлла, наконец, вымолвила:
– Буффон, разошли приглашения моим вассалам. Через два дня в замке намечается праздник.
– Моя госпожа, простите за любопытство, но что мы будет справлять? – поинтересовался Буффон.
Габриэлла медленно повернулась и спокойно произнесла:
– Начало нового крестового похода, который возглавили мой муж и принц Эдуард.
Удостоив девушку последнего неодобрительного взгляда, Раймунд де Карруаз, не желая, однако, больше пререкаться, испросил разрешения удалиться, сославшись на дела.
– Госпожа, вы серьезно? – удивленный намерениями Габриэллы, переспросил Буффон, когда за герцогом закрылась дверь. – Праздник, сейчас?
– А что тебя смущает? Поделись со мной. Ты же не просто слуга, ты – мой советник.
– Вы ведь не просто так собираетесь собрать всех под одной крышей. Я прав?
– Да, Буффон, как всегда… На этом празднике я хочу дать обет.
– Но вы не рыцарь! – изумился советник.
– И что с того? Разве обязательно нужно быть рыцарем, чтобы защищать свои земли или отправиться на поиски любимого человека?
– Госпожа, подождите… Если я вас правильно понял, вы собираетесь ТУДА???
– Разумеется, Буффон, – просто ответила девушка и опять отвернулась к окну.
– Боже Правый, Святая Дева Мария!..
И какой бес нашептал вам эту мысль?.. А-аа, я догадываюсь.
– Герцог тут ни при чем. Для него самого мое решение тоже стало неожиданностью.
– Надо думать… Но тогда…
– Я должна найти мужа. Моя семья покинула меня, оставив в печальном одиночестве. Пойми, Жирард – единственный родной для меня человек на этой грешной земле. Кроме него, у меня никого нет. Я не могу оставить его одного на враждебной земле. Я нужна ему, а он нужен мне.
– А как же герцог?
– Герцог… – отрешенно повторила Габриэлла. – Хоть в нем и течет кровь моих предков, для меня он был и остается чужим человеком. Возможно, со временем это чувство пройдет, а пока… А пока будем праздновать, осушать кубки и слагать речи о победе!..
… Как и пожелала хозяйка замка, через два дня веселый гул голосов заполнил парадную залу, ярко освещенную многочисленными факелами. После смерти герцога эти покои впервые вновь увидели гостей. По такому случаю вассалы и их дамы были одеты в самые дорогие и нарядные, затейливо украшенные одежды. Габриэлла радушно принимала и потчевала гостей. Вино лилось рекой, а слуги без устали подносили все новые и новые кушанья. Менестрели на все лады восхваляли храброго короля Людовика и отважных воинов, которые продолжили его дело.
Пир был в самом разгаре, когда паж, стоявший у дверей, протрубил в рог. Услышав его, все разом повернули головы к дверям. Двери распахнулись, и на пороге показался герольд[9]. Он держал в руках блюдо, на котором находился живой фазан. Распорядитель вошел в залу и направился к высокому столу. Его сопровождали две девушки и рыцарь в полном боевом снаряжении. Весь его внешний вид говорил о том, что этот воин готов хоть сейчас ринуться в бой. Подойдя к хозяйке замка, герольд и шедшие за ним люди низко поклонились. После чего распорядитель обратился к Габриэлле:
– Издревле так заведено, что на пирах и празднествах подобные подарки преподносятся хозяину замка. Но сегодня мне захотелось немного нарушить традиции и преподнести этот дар прекрасной хозяйке, ибо госпожа изъявила желание дать обет, который будет иметь большое значение не только для нее, но и для всех ее подданных.
При этих словах Габриэлла поднялась и торжественно произнесла:
– Я приношу обет прежде всего пред Господом нашим и Девой Марией возложить на себя крест для совершения похода, чтобы поддержать наше славное войско, которое не убоялось трудностей и продолжило поход в Иерусалим. Я клянусь отдать свое тело в защиту Святого Гроба и веры и сделать все, что смогу, а также, чего смогу своей властью, лишь бы заслужить милость Господа. И если так случится, что сам султан вызовет меня на бой, клянусь именем Господа принять его вызов во славу нашей веры.
Если бы Габриэлла, произнося эти слова, знала, как они впоследствии окажутся недалеки от истины! Стоя лицом к лицу с заклятым врагом христиан, она вспомнит свой обет. Но пока, ничего не подозревая о будущих событиях, она, преисполненная благородных чувств, принесла эту клятву перед многочисленными свидетелями.
