Кэтлин Вудивисс - Зимняя роза
Флеминг поднял руки, требуя тишины и внимания.
— Джентльмены, вы, несомненно, слышали, что меня осаждают кредиторы, иначе я бы никогда не решился на подобный шаг. Но они не дают мне проходу, а вон тот, — он указал на Кристофера Ситона, — даже заявился ко мне домой, чтобы потребовать долг. Имейте жалость к человеку и этой молодой девушке, еще не знавшей мужчину. Она скрашивала наше с Фэрре-лом одиночество все эти годы с тех пор, как умерла ее мать, но пришло ее время выходить замуж и расставаться с родным домом. Так что я призываю вас, джентльмены, развязать кошельки. Подходите ближе те, кто пришел сюда с серьезными намерениями. Дайте им пройти, господа.
Он взглянул на большие карманные часы и показал их толпе;
— Время начинать. Что я слышу от вас, джентльмены? Что я слышу? Тысяча фунтов, да? Тысяча фунтов?
Первым откликнулся Сайлес Чемберс. Он поднял руки и, слегка заикаясь, сказал:
— Да… да, т-тысяча фунтов.
Стоя позади толпы, Кристофер развязал пачку бумаг и достал пару векселей. Он помахал ими, привлекая внимание мэра, и произнес одними губами:
— Жалкие гроши.
Флеминг покраснел и продолжил с удвоенной энергией:
— Джентльмены, посмотрите на приз, который вы собираетесь выиграть. Моя родная дочь. Красавица. Умница. Умеет читать и писать. Отлично считает. Подарок любому мужчине, за которого она выйдет замуж.
— Полторы тысячи, — раздался из толпы грубый голос. — Полторы тысячи за эту девчонку.
— Это она сейчас девчонка. — Эвсри слегка смутился. — Вы понимаете, что выигравший ее сегодня обязан на ней завтра жениться? И свадьба будет, клянусь. Только свадьба, а не какие-нибудь шуры-муры, я прослежу. А теперь вперед, джентльмены. Развяжите кошельки, прошу вас. Вы видите: мой кредитор ждет. Конечно, она стоит больше тысячи фунтов. И больше, чем полторы тысячи.
Мужчина, сидевший на складном стульчике, поднял руку и равнодушно произнес:
— Две тысячи.
У Эвери забилось сердце.
— Две тысячи! Две тысячи, сказал вон тот джентльмен. Или две с половиной? Две с половиной?
— Две сто, — с легким поклоном произнес Сайлес Чемберс. — Две сто. Да, я даю две сто.
— Две сто! Уже две сто! Есть другие предложения?
— Две триста! — подал голос Харфорд Ньютон, промокая платком толстые губы, — Две триста!
— Две триста! Две триста, ну же, джентльмены! Вы и близко не подошли к сумме моего долга. Пожалейте несчастного отца и его изувеченного сына. Загляните как следует в ваши кошельки. Там есть еще кое-что. Пока две триста.
— Две четыреста, — раздался все тот же грубый голос из задних рядов. — Две четыреста! — Говоривший чуть растягивал слова, словно выпил лишнего, перед тем как идти на аукцион.
Сайлес заерзал и решил укрепить свои позиции.
— Две пятьсот! Я даю две пятьсот! — Он затаил дыхание, боясь, что кто-нибудь предложит больше. Он, конечно, порядочный человек, но не слишком богатый.
— Так, две с половиной тысячи фунтов, — возвестил мэр. — Две с половиной! О, джентльмены, умоляю вас, будьте милосердны к пожилому человеку и его несчастному сыну. Перед вами образец истинной женственности. Я уже говорил раньше и повторю снова: она настоящий подарок любому мужчине. Помощница во всех делах, которая будет верна вам всю жизнь и народит много детей.
Ирена чувствовала, что Кристофер не сводит с нее глаз. Она посмотрела в его сторону и обнаружила, что он вытащил из пачки примерно половину векселей и небрежно помахивал ими, словно тоже пытался склонить участников аукциона раскошелиться. У Ирены заныло в груди. Вначале он предлагал жениться на ней, но теперь, похоже, полностью расстался с этой мыслью, словно его волновали только долги.
— Две с половиной тысячи! Или уже две шестьсот? — разогревал толпу Флеминг. — Может, две семьсот, джентльмены? Мы еще не приблизились к требуемой сумме, и мой кредитор все еще ждет. Умоляю вас заглянуть в свои кошельки. Две восемьсот! Две восемьсот! Ну же, две восемьсот!
— Три тысячи фунтов! — подал голос «серая мышка».
Ропот прошел по толпе, и у Ирены задрожали колени. Сайлес Чемберс поспешно принялся пересчитывать деньги. Из задних рядов послышались голоса. Это пьяный покупатель совещался с дружками. Эвери улыбался до тех пор, пока Кристофер не достал еще один вексель и не присоединил к остальным.
— Три тысячи! — выкрикнул Эвсри и поднял руку. — Кто даст больше? Три с половиной? Кто сказал три с половиной?
Толпа молчала. Сайлес продолжал считать деньги, остальные совещались. Глаза «серой мышки» блестели все ярче.
— Три сто! Пока не поздно, джентльмены, прошу вас, напрягитесь!
Мужчина, сидевший на складном стульчике, захлопнул книгу, убрал перо и поднялся.
— Пять тысяч фунтов! — сухо произнес он. — Пять тысяч фунтов!
Наступила внезапная тишина. Сайлес Чемберс перестал считать деньги. Он больше не мог себе позволить продолжать состязание. На лице Харфорда Ньютона отразилось неподдельное разочарование. Даже пьяница с задних рядов понимал, что эта сумма много выше его возможностей. Пять тысяч фунтов так сразу не выложишь.
На лице Кристофера застыло удивление. Он недоверчиво взглянул на Ирену, словно пытаясь оценить, действительно ли она стоит этих денег, и насмешливо поднял бровь. Если бы он стоял рядом, Ирена с удовольствием выцарапала бы ему глаза.
— Пять тысяч фунтов! — бодро произнес Эвери. — Пять тысяч — раз! Последний шанс, джентльмены! Пять тысяч — два! — Он оглядел толпу, но не увидел ни одной поднятой руки. — Пять тысяч — три! Продано тому джентльмену. — Он хлопнул в ладоши и указал на богато одетого мужчину. — Вы получили редкий подарок, сэр.
— Я купил ее не для себя, — сухо заметил седоволосый.
Звери в изумлении поднял брови:
— Вы купили ее для другого?
Незнакомец кивнул.
— И для кого же, сэр?
— Для лорда Сакстона.
У Ирены перехватило дыхание, и она в изумлении уставилась на покупателя. Кроме силуэта из кошмарного сна, бестелесной тенью мелькавшего в ее мозгу, она ничего не помнила о человеке, который ухаживал за ней во время болезни.
Флеминг с сомнением посмотрел на выигравшего:
— У вас есть какие-нибудь доказательства, что вы действовали от его имени? Я слышал, что его светлость умер.
Мужчина достал бумагу, скрепленную восковой печатью, и передал мэру.
— Я Торнтон Джаггер, — пояснил он. — В письме говорится, что я вот уже много лет являюсь адвокатом семьи Сакстонов. Если вы сомневаетесь, я полагаю, здесь найдутся люди, которые смогут подтвердить, что печать подлинная.
Гул голосов становился все громче. Сплетни, догадки, факты — все смешалось. До Ирены долетали обрывки слов «сгорел», «в шрамах», «отвратительный», и она похолодела от ужаса. Адвокат поднялся на помост, положил на маленький столик, служивший конторкой, мешок с деньгами и расписался.
