Саманта Джеймс - Тот первый поцелуй
Быстро бежали часы, и вот они с Морганом уже на пороге провожают гостей; Элизабет пожалела, когда за последним из них закрылась дверь.
Настал момент, которого она страшилась: они с Морганом остались одни. Она пыталась спрятать свое беспокойство, не выдать себя и спросила его наигранно веселым тоном:
— Все прошло очень хорошо, вы согласны? Ответ Моргана был подобен неожиданному шквалу снежной бури.
— Вы определенно очень понравились Брубейкеру. — Он помолчал. — И потратили на это немало усилий.
Элизабет не приняла вызова и сохраняла безмятежность.
— Я была уверена, что вы именно этого от меня хотели.
— Вы своего добились, потому что завтра утром мы с ним встречаемся. Но, насколько я помню, я просил вас быть очаровательной, но не очаровывать.
Его тон был резким, и Элизабет с трудом сдерживалась.
— Я только выполняла ваше поручение, не более того.
Она уже приготовилась уйти, когда его пальцы впились в ее нежное плечо.
— Повторяю, Элизабет, я не потерплю в своем доме никакого ублюдка, ни от моего брата, ни от кого другого.
Она с трудом высвободила плечо.
— Если вы такого низкого мнения обо мне, зачем вы на мне женились? — Ею овладел гнев. — Ах, простите, я и позабыла про свою голубую кровь! И тем не менее вы считаете меня обыкновенной шлюхой, хотя в глубине души знаете, что это не так!
Чуть заметная тень промелькнула на его лице, возможно, выражение вины, и Элизабет насладилась кратким мигом победы.
— Я уверен в безупречности вашей репутации до брака, — наконец уступил он, — но я буду твердо ее защищать и после.
— О да, вы объяснили мне свою позицию. Вы потерпите никаких моих любовников. А я, — объявила она пылко, — я не потерплю никаких ваших.
Морган смотрел на Элизабет так, словно у нее помутился разум.
— Прошу мне объяснить, что вы имеете в виду?
— Я не такая дура, как вы думаете! — вышла она из себя. — Помните, тогда в театре какая-то женщина смотрела на вас, Я спросила, кто она, а вы ответили, что это меня не касается. Так вот, это меня очень касается, потому что я точно знаю, что она ваша любовница и это у нее вы проводите все ночи!
Он не стал ничего отрицать или подтверждать.
— Надеюсь, нет необходимости напоминать вам о нашей свадебной ночи? — сказал он. — Вы ясно показали, что мне следует искать удовольствия в других местах, а не у вас.
Элизабет уже не знала удержу.
— Тем не менее я… я требую, чтобы вы с ней расстались! А теперь прошу прощения, но мне хотелось бы удалиться к себе.
С каменным лицом Морган молча наблюдал, как, гордо подняв голову, она, словно королева, вышла из комнаты.
Медленным шагом он направился в библиотеку и устроился там в кресле, сняв сюртук, расстегнув рубашку и удобно вытянув свои длинные ноги. Тьма обступила его со всех сторон, такая же непроглядная, как его настроение. И хотя он неподвижно застыл в кресле, мысли вихрем кружились у него в голове.
Весь вечер, где бы он ни находился и с кем бы ни разговаривал, он думал только о ней. О своей жене. Женщине, которая противоречила и отказывала ему совершенно во всем.
И чем дольше он сидел, тем сильнее разгорался в нем огонь протеста.
На ком он женился? На высокомерной упрямой пуританке. С другой стороны, она мало похожа на строгую фанатичку. Весь вечер он только и любовался ее прекрасными обнаженными плечами. А разве мог он забыть тот миг, когда овладел ею? В его память та минута впечаталась огненными буквами. И как хорошо ему было внутри, в тесном горячем пространстве ее тела. Как он жаждал довести до конца начатое дело! Какой невиданной пыткой было оставить ее в тот момент! И как мечтал он вновь и вновь погружаться в ее глубины.
Вот и теперь кровь бешено закипела, пламень охватил тело, желание молнией пронзило его насквозь.
Но она, Элизабет, оставалась недостижимой.
Морган изо всех сил сжал челюсти. Так не должно быть. Он все изменит, чего бы это ему ни стоило.
Через две ступени он помчался вверх по лестнице.
Элизабет сидела перед туалетным столиком в скромной муслиновой ночной рубашке с длинными рукавами и высоким воротом. Ее золотые волосы были рассыпаны по плечам. Щеткой она расчесывала блестящие пряди, стараясь монотонными движениями успокоить разыгравшиеся нервы.
Она затруднялась, хвалить или бранить себя за взрыв неожиданного гнева.
С одной стороны, она была рада выговориться и показать изменнику-мужу, что не потерпит больше его любовницу.
Но с другой — ее тревожило его странное молчание. Уж не это ли, нашептывал ей навязчивый тихий голос, и обратило ее в бегство?
«Нет, я не струсила», — оправдывалась она перед собой.
«Да, струсила, — настаивал голос. — Ты жалкая трусиха».
Нет… И все же да. Она спасовала перед ним.
Элизабет перестала заниматься самобичеванием. Да, признала она наконец с тяжелым вздохом, человек, за которого она вышла замуж, обладал сильным характером.
И сегодня он особенно дал ей это почувствовать.
Дверь в коридор широко распахнулась, и Элизабет застыла на месте со щеткой в руке. Ее сердце дрогнуло, холодок предчувствия пробежал по спине,
Но страх длился всего секунду, его сменило возмущение. Как посмел он явиться к ней в комнату после их недавнего разговора!
Несколько стремительных шагов, и он оказался за ее спиной. Элизабет напряглась, но не обернулась. Их взгляды встретились в зеркале, ее настороженный и недоверчивый, его, к ее великому огорчению, совершенно непроницаемый.
— Что вам надо? — отрывисто спросила она.
— Вопрос не требует ответа. Я хочу с вами поговорить.
— Неужели нельзя подождать до утра? И выбрать для этого другое место?
— Нет, нельзя. Мы не можем ждать. Кроме того, дорогая женушка, мне очень здесь нравится, и уж отсюда вы никуда не скроетесь.
Глава 14
Сердце Элизабет тяжелыми ударами забилось в груди. С возрастающим беспокойством она наблюдала, как, заложив руки за спину, он неторопливыми шагами меряет комнату. Его белоснежная рубашка была не застегнута у ворота, обнажая поросшую темными волосами грудь. Элизабет следила за ним, и холодный ком страха рос у нее в груди.
— Вы ушли, не кончив разговора, Элизабет.
Она молчала. Рука со щеткой безвольно лежала на коленях.
— Наше с вами так называемое соглашение не работает, как мы того ожидали. Вы ведь не станете этого отрицать.
Элизабет подумала, затем кивнула.
— Тогда, мне кажется, пришло время определить наши обязанности. Вы решили поставить мне некоторые условия. Я готов их выполнять.
Наступило короткое молчание, затем он с твердостью продолжал:
— Но, боюсь, что и у меня есть свои требования. И хотя его тон был спокойным и миролюбивым,
