Аманда Маккейб - Обмануть герцога
— Иди сюда, Эдвард!
Он улыбнулся:
— Через минуту.
— Когда я была маленькой девочкой, мы с сестрами ходили купаться на пруд, — сказала Клио. — Мать запрещала нам делать это, но мы купались, когда она с отцом уезжала в город. Мы не могли удержаться, это было так здорово!
— Мне в детстве очень хотелось иметь много братьев и сестер, чтобы вместе играть, плавать, ездить верхом. Уильям был намного старше меня и не любил игр.
— Я люблю своих сестер, хотя иногда они сводят меня с ума.
— Сводят с ума?
— Они всегда рядом, понимаешь? Мы не сами по себе — мы вместе — Музы Чейз. Каждая из нас — часть единого целого. Это означает, что мы всегда можем положиться друг на друга, но это значит также, что мы связаны обязательством. Навсегда.
Клио помолчала. Она никогда не говорила об этом. Но здесь, рядом с Эдвардом, в этом волшебном гроте, она могла рассказать все, что хотела.
— Наверное, в этом одна из причин того, что я стала воровкой.
— Из-за сестер?
— Да. Разумеется, дело главным образом в предметах искусства. Я хотела спасти их от людей, которым они безразличны, и вернуть тем, кому они принадлежат. Но это было то, что я могла делать сама. Теперь я понимаю, что пошла неверным путем. Самым ужасным для меня было видеть огорчение во взгляде Каллиопы…
— Ты все еще винишь меня в своем похищении? Я всего лишь хотел защитить тебя и не смог придумать ничего лучше. Прости.
— Нет, не извиняйся.
Она коснулась его лица, внимательно посмотрела в глаза:
— Я всего лишь хочу понять, что происходит.
— Клио. — Эдвард сжал ее пальцы. — Это очень опасно.
— Перестань. Ты знаешь меня лучше, чем кто-либо другой. Я не бегу от опасности. Я хочу помочь тебе, если смогу. Я знаю: это как-то связано с серебром: И ты хочешь забрать его?
Он покачал головой и поцеловал ее запястье:
— Ты хорошо меня знаешь. Я перестал пополнять свою коллекцию.
— Тогда что? Ты снова работаешь на Общество любителей древностей?
Несколько мгновений Эдвард молчал, потом кивнул. Взяв Клио за руку, он подвел ее к каменной скамье.
— Чаша, которую ты у меня нашла, привлекла внимание Общества в прошлом году. Они получили информацию о том, что существует целая коллекция серебряной утвари, подобной которой никто никогда не видел.
— Кто ее нашел?
— Мистер Дарби. Он, как ты знаешь, член Общества. Он направил информацию в Лондон, и вскоре после вашего приезда информатор принес ему эту чашу и сказал, что ведутся поиски всей коллекции.
— Что за информатор?
— Бывший расхититель могил. Думаю, он просто хотел получить деньги с обеих сторон. Это сослужило ему плохую службу. Вскоре его нашли мертвым. Меня попросили приехать на Сицилию и провести своего рода расследование.
— Ты знал, что я была здесь?
— Нет, знал только, что ты путешествуешь с семьей по Италии. Я думал после того, что случилось в Йоркшире, ты захочешь держаться от меня на расстоянии.
— Ты нашел серебро?
— Пока нет, но, кажется, и грабители тоже. Ты им помешала.
— Я?
— Твои раскопки в сельском доме. Есть вероятность, что серебро спрятано там. До твоего приезда туда никто не ходил из-за слухов о проклятии, и грабители могли работать спокойно. Но теперь…
— Так вот почему ты хотел, чтобы я держалась оттуда подальше…
— Конечно. Они пойдут на все, чтобы заполучить добычу.
— Английский покупатель теряет терпение… — вспомнила Клио подслушанный ею разговор.
— Да, и потому я похитил тебя.
— Кто этот английский покупатель?
— Сначала мы думали, что это Рональд Фробишер.
— Чичисбей леди Ривертон?
Клио удивилась. Она никогда бы не подумала о Фробишера, слишком уж занят он был приемами и нарядами.
— У него есть деньги, и он коллекционер, пусть и начинающий. Обладание серебряным алтарем позволило бы ему заслужить уважение других коллекционеров. И леди Ривертон.
— Но ты сказал, что вы подозревали Фробишера. Это означает, что теперь у вас есть другой кандидат?
— Фробишер так или иначе в это замешан. Думаю, он на кого-то работает.
— Конечно! Леди Ривертон…
— Когда я появился в Санта-Лючии, я ее не подозревал. Лорд Ривертон был известным коллекционером, но она никогда не разделяла его страсть.
— Да, только шляпки и приемы. Я должна была бы донять, что она что-то скрывает.
— Я только не понимаю, почему она здесь, в Санта-Лючии, а не в Неаполе. Сюда приезжают только люди, интересующиеся археологией.
— Думаю, она хотела сыграть роль главы здешнего светского общества. Но ты уверен насчет нее?
— Не совсем. Но список подозреваемых небольшой, и они с Фробишером его возглавляют.
Клио задумчиво посмотрела на небо:
— Мы должны как-то это проверить.
— Мы? — Эдвард покачал головой. — Нет, Клио.
— Да! — воскликнула она.
Эдвард нахмурился.
— Я не серебро, ты не сможешь спрятать меня. Может быть, я и не раскусила сразу леди Ривертон, но я могу помочь. Я знаю, как мыслят такие люди. Как они действуют.
— Нет! Если они причинят тебе вред…
— Со мной все будет в порядке. Я не дурочка. Пожалуйста! Разреши мне помочь тебе. Мы не можем допустить, чтобы это серебро было утрачено.
Она поцеловала белый шрам на лбу Эдварда:
— И ты будешь рядом, чтобы защитить меня, я знаю.
Наконец он сдался:
— Хорошо. Твоя помощь может быть неоценимой. Но ты должна обещать, что будешь осторожна и скроешься при первом же намеке на опасность.
— Спасибо! Ты не пожалеешь. Мы найдем преступника, и он приведет нас к серебру. Но и ты должен мне кое-что пообещать.
— Что же?
— Что ты тоже будешь осторожен.
Эдвард крепко обнял ее и поцеловал. Клио обхватила ногами его бедра, чувствуя, как напряглось его мужское достоинство. Прижав Клио к стене, он вошел в нее, быстро, мощно. Она выгнула спину, стараясь слиться с ним до конца. Сейчас она принадлежала только ему. Но она не собиралась говорить ему это, опасаясь, что он воспримет это как намек на брак. И она станет скучной герцогиней, обремененной светскими обязательствами.
Потом Клио лежала у озера, глядя, как солнечный свет отражается в его прозрачной глубине. Голова Эдварда покоилась на ее животе, и Клио перебирала его спутанные волосы, наслаждаясь минутами близости.
Неожиданно она рассмеялась и ударила по воде рукой, подняв сноп брызг. Эдвард поднял голову и посмотрел на нее.
— Мне нравится, как ты смеешься, — сказал он. — Ты так редко это делаешь.
— И мой смех, кажется, успел проржаветь. Мы с тобой слишком серьезны, тебе не кажется?
