Жюльетта Бенцони - Золотая химера Борджиа
– Не так уж часто, но несколько раз видел. Чаще всего мы обсуждали драгоценности с историей. Мы могли спорить часами, и я обожал это время, наши споры. Больше всего разговоров вели о химере, ван Тильден обожал эту уникальную драгоценность, она его просто завораживала.
– Значит, химера находилась в коллекции ван Тильдена? – переспросил Морозини. – Но как тогда получилось, что ее не оказалось на распродаже? Кто-то ее похитил по дороге от замка к Друо? Или она была подарена?.. Впрочем, какие глупости я говорю! Вы же только что сказали, что химера была самой любимой драгоценностью ван Тильдена.
– Да, конечно. И она по-прежнему находится в замке, – спокойно заявил профессор.
Оба его собеседника посмотрели на него, словно на пришельца-инопланетянина.
– Откуда вы знаете?
– Ван Тильден сам говорил мне об этом. Постараюсь вам все объяснить. Ван Тильден купил Круа-От совсем не случайно и не потому, что хотел сделать приятное нотариусу, как тот полагает. Он знал, что какое-то время в замке жил Чезаре Борджиа. Я никогда не мог понять, что его так привлекало в этом незаконнорожденном сыне Папы, который не останавливался ни перед каким преступлением… Даже перед инцестом, потому что загадочный исторический персонаж, известный под именем «дитя Рима», был рожден от его кровосмесительной связи с сестрой Лукрецией. Той самой Лукреции, из-за которой он убил своего брата Джованни, герцога Гандии, и ее второго мужа Альфонсо Арагонского, который находился почти что в ее объятиях. Напомню, что первого мужа Лукреции, Джованни Сфорца, который никогда не прикасался к своей супруге, так как она была слишком молода, развели с ней, обвинив в импотенции.
– Удивительно «приятным» человеком был этот Борджиа, – усмехнулся Адальбер, который до этих пор мало интересовался этим семейством. – И вы говорите, что ван Тильден был очарован таким чудовищем?
– Он был очарован в первую очередь химерой, и я подтверждаю ее исключительную красоту. Необычайное искусство чеканки! А камни! В особенности изумруды! Они словно бы светятся. Мой друг Ларс понимал, что до старости он не доживет, и заранее принял меры. Какие, вы все теперь знаете: он передал замок мэрии, наложив запрет на его продажу, зато разрешил распродать коллекцию, чтобы появилась сумма, необходимая на его содержание. Что касается химеры, то она ad vitam aeternam[10] должна всегда храниться в своем тайнике.
– А что это за тайник, вы не знаете?
– Понятия не имею. И никогда не пытался узнать, потому что это противоречило бы воле покойного.
– Могу вам выразить только свое одобрение, – вздохнул Альдо. – И все же осмелюсь, если позволите, задать вам еще один вопрос.
– Сделайте милость, задавайте.
– Ван Тильден не называл вам имени того, кто ему продал… еще две драгоценности, принадлежавшие графине д’Ангиссола?
– Нет, никогда. Точно так же, как ничего он не говорил относительно других вещей его коллекции. Мы разговаривали только об Истории и никогда о меркантильной стороне дела. Однако уже поздно, господа, мне пора возвращаться домой. Может быть, вы приедете завтра ко мне и пообедаете в моем обществе? Вы доставите мне величайшее удовольствие. И хотя моя старушка Сидони повариха без диплома, она, поверьте, неплохо готовит в своих кастрюльках.
Разумеется, приглашение было принято, и друзья проводили профессора до его знаменитого автомобиля, который громко взревел, как только хозяин включил зажигание. Надевая перчатки и перекрикивая рев мотора, профессор вдруг спросил:
– У вас есть хоть какие-то соображения по поводу судьбы молодого человека, которого вы ищете? В пылу беседы мы совсем упустили его из виду. Вы нашли хоть какие-то следы?
– Никаких, – грустно вздохнул Альдо. – Точнее, находка одна – машина, утопленная в Луаре, о которой мы все слышали в полиции. Но мы не знаем ни ее марки, ни номера.
– Думаю, марку и номер уже знает Дежарден, спросите его, он вам скажет. Если только будет в хорошем настроении. Но вряд ли. Удостоверившись в том, что машина принадлежит журналисту, он наверняка разозлится, что пошел по ложному следу. Будь я на вашем месте, я бы…
Профессор секунду помолчал, воздев руки к небесам, словно ожидая знамения свыше, а потом с нажимом произнес:
– На вашем месте я занялся бы новыми обитателями замка. Постарался разузнать о них как можно больше.
– Об этих итальянцах? Катанеи, кажется? Вы что же, полагаете, что они могут быть… мафиози?
– Да нет, я думаю не об этом. Меня наводит на разные мысли другое.
– Что же именно?
– Фамилия Катанеи. Матерью известных нам Борджиа, в том числе и Чезаре, была Ваноцца Катанеи. Спокойной ночи!
И машина-динозавр с дьявольской скоростью рванула с места.
Глава 6
Пустые хлопоты
Прежде чем улечься спать, Альдо и Адальбер, попыхивая по заведенному обычаю сигарами, отправились на небольшую прогулку, какую совершали всегда, в особенности после хорошего обеда. Не сговариваясь, они сразу выбрали дорогу, которая вела к замку. После брошенного им на прощанье сообщения замок как будто притягивал их к себе. В молчании они брели не спеша по небольшой рощице и, выйдя на опушку, остановились: замок предстал перед ними во всей красе, ярко освещенный четвертушкой луны, что сияла на безоблачном небе, а это было большой редкостью для ноября.
Ни одного окна не горело в замке. Темный, благородных очертаний силуэт, казалось, возник из сна или волшебной сказки.
– Ничто меня не разубедит, что все беды идут оттуда, – произнес Адальбер, указывая на замок кончиком сигары.
– А я и не пытался бы тебя разубедить, потому что совершенно с тобой согласен, – отозвался Альдо. – Но вот как попасть в этот замок? Под каким предлогом?
– Мы могли начать с господина мэра, задав ему несколько вопросов. Замок находится в его ведении, поскольку ван Тильден передал его на определенных условиях коммуне, но мне кажется, что сдача замка внаем вместе с обстановкой не входила в эти условия. Вот об этом мы и могли бы его спросить.
– А на каком, интересно, основании? Он пошлет нас куда подальше, имея на это полное право.
– Да, так оно и есть. А почему бы нам тогда не задать эти вопросы нашему хозяину? Он же сказал, что он муниципальный советник. Я уверен, вопрос о сдаче замка обсуждался на совете, поскольку в завещании ван Тильдена речи об этом не шло.
– Мы его можем расспросить прямо сейчас, – решительно произнес Альдо, поворачивая к дому. – Возвращаемся, просим достать бутылочку грушовки, сидим и болтаем.
