Карен Хокинс - Лэрд, который меня любил
Она задышала снова; сердце дико билось в груди, пока она осторожно освободила его запястье и отошла в сторону. Она огляделась вокруг, изучая безделушки, украшавшие мраморные столы, и нашла то, что искала: коробочку из слоновой кости почти такого же размера, как табакерка.
Она тихонько поднесла её к Роксбургу и сравнила. Очень похожи.
Она снова замерла на месте, сгибая только руки и готовясь произвести трюк, достойный фокусника. Однажды она видела, как уличный артист выдернул скатерть с полностью накрытого стола с набором тарелок, стаканов, столового серебра и даже с канделябром. Её задачей было вытащить табакерку и подменить её так быстро, чтобы герцог не заметил разницы.
Она дотянулась до его руки и уже собиралась её поднять, когда её глаза поймали какое — то движение у двери, и сердце застучало в каком — то странном ритме.
Кейтлин повернула голову и увидела стоящего в дверном проёме МакЛина, а снаружи — извиняющуюся фигуру миссис Прюитт.
Чёртов мерзавец! Он стоял в позе морского капитана, с отставленной в сторону ногой, со скрещёнными на мощной груди руками, с улыбкой на чувственных губах.
Она нахмурилась. Эта шалость и так была достаточно сложной, не хватало тут ещё критически настроенных зрителей.
Как будто прочитав её мысли, он убрал с груди руки и изобразил весьма сложный поклон, жестами приглашая её продолжать.
В его движениях читались одновременно вызов и снисходительность.
Кейтлин одарила его мрачнейшим взглядом и снова повернулась к Роксбургу. Она пошевелила своими пальцами, добиваясь их полной расслабленности, и представила, что конкретно она должна делать. Если она поднимет хотя бы два пальца и просунет под ладонь коробочку из слоновой кости, та сдвинет табакерку…
С неровно бьющимся сердцем Кейтлин бережно подняла его пальцы. С не меньшей осторожностью она протолкнула коробочку из слоновой кости в его руку, выталкивая с другой стороны табакерку. Герцог заволновался, перестал храпеть, его пальцы нащупали коробочку из слоновой кости и в одну секунду сомкнулись на ней. Из — за этих беспокойных движений табакерка соскользнула с его широких коленей и бесшумно упала на толстый ковёр.
Кейтлин схватила её, рукой зацепив ногу герцога. Роксбург пробормотал что — то во сне, рука крепче стиснула коробочку из слоновой кости.
Долгие несколько секунд она стояла, замерев на месте, в ожидании успокоительного звука его храпа. Прошла целая вечность, пока наконец стариковские губы не раздвинулись, и раскатистый храп не заполнил комнату.
Кейтлин облегченно вздохнула и повернулась показать табакерку МакЛину… но его в дверном проёме уже не было. Нахмурившись, она осмотрелась по сторонам и увидела его стоящего радом с большим столом перед окнами, выходящими в сад. Он перегнулся через стол, небрежно подбрасывая и ловя пресс — папье, в его взгляде читалось мрачное веселье.
В голове Кейтлин взорвалась предупредительная трель. Что он собирался сделать?
Он медленно поднял пресс — папье над столом и застыл в таком положении.
О, нет! Если он его уронит…
Она открыла рот, чтобы прошептать «Нет!»… когда — БАМЦ! — пресс — папье упало на деревянный стол.
Роксбург подскочил вверх, его глаза уставились прямо на Кейтлин.
— Чёртова уборщица! — рявкнул он.
Кейтлин застыла. И что я теперь буду делать?
Глаза Роксбург моргнули один раз.
Пожалуйста, засыпайте снова.
Он медленно уселся обратно в кресло.
Пожалуйста, пожалуйста, засыпайте снова.
На третий раз его веки медленно закрылись, и с губ сорвался храп.
Кейтлин прижала руку к бешено бьющемуся сердцу. Ещё бы чуть — чуть… Она взглянула на МакЛина, смотревшего на неё со смесью разочарования и невольного восхищения.
Победно развернувшись с табакеркой в руках, она хотела пойти — и не смогла. Нахмурившись, она оглянулась назад и увидела, что кружевной шлейф её платья застрял под ботинком Роксбурга. Хуже того, оказалось, что он зацепился за его каблук. Нагнувшись вниз, она поняла, что вытащить его можно, только либо подняв ему ногу, либо оторвав её дорогущую оборку.
Она сдвинула брови и распрямилась — чтобы тут же обнаружить, что рядом с ней стоит МакЛин, да так близко, что её грудь коснулась его бедра, когда она вставала. Так близко, что, если бы её юбка не застряла, она могла бы легко приподняться на каблуках, охватить его своими руками и вовлечь в поцелуй.
От такой мысли сердце её потяжелело, и даже воздух вокруг, казалось, накалился. Когда она вздрогнула, он улыбнулся. Боже, как она любила его губы. Они были такие чувственные, тёплые и манящие и…
Он прошептал ей на ухо:
— Если вы не прекратите так на меня смотреть, я за себя не отвечаю.
Желание в ней было таким сильным, что начали дрожать коленки.
Он снова нагнулся вниз, коснувшись губами её уха:
— Освободить ваше платье из — под ботинка Роксбурга?
От его тёплого дыхания у неё пошли мурашки по коже. Что было в нём такого, что влекло её к нему, как ни к одному другому мужчине? Как будто какой — то внутренний огонь накалял вокруг него сам воздух, проникая в неё и расплавляя её способность себя контролировать.
Ей с трудом удалось обрести голос:
— Я… я сама справлюсь без посторонней помощи, спасибо.
— Боитесь, что я не засчитаю вам обладание сокровищем, раз вы не ускользнули?
Она кивнула.
Его улыбка была нехорошей:
— И будете правы.
Она посмотрела вниз на своё застрявшее платье и постаралась сфокусироваться на своём затруднительном положении, но всё, о чём она могла думать, это то, как бедро МакЛина прижато к её бедру, и какое удивительное ощущение исходит от этого прикосновения.
Прекрати! Думай о том, как освободиться!
Идеи не приходили. Прилагая огромное усилие, чтобы не смотреть в глаза МакЛину, она посмотрела вокруг и была захвачена видением его мощных мускулов под камзолом, его предплечий, натянувших рукава так, словно норовили прорвать ткань.
Она вздрогнула и случайно подняла взгляд на него, и больше не могла ни пошевелиться, ни вздохнуть, пока его глаза путешествовали сначала по её лицу, перейдя на губы и подбородок, затем — ещё ниже, на шею и горловину её платья.
Её бросило из жара в холод, дыхание с трудом вырывалось из горла. У него были самые красивые в мире губы — жёсткие и вместе с тем чувственные.
Эти губы сейчас изогнулись в самодовольной улыбке:
— Что не так, Хёрст?
Его низкий голос обволакивал её, сжимая сердце, а он наклонился к ней ещё ближе, так, что его бедро прикоснулось к её.
