Сьюзен Джонсон - Чистый грех
— Да, тебе действительно повезло, что у тебя есть такая замечательная мисс Маклеод, — согласилась Флора. — Пусть она и строгая, но добрая. Мой папа точно так же поощрял меня учиться — и я очень благодарно ему, потому что узнала много такого, чему девочек не учат. Это потом мне очень помогло — когда я стала заниматься наукой по-настоящему серьезно. И я, кстати, тоже росла в малонаселенном краю, вдалеке от больших городов и школ. Правда, кое в чем тот край очень отличался от вашего.
— Папа пообещал взять меня с собой, когда он в этом году поедет путешествовать. Добрая Туча терпеть не может путешествий, но я уже большая, и няня мне не нужна, поэтому я все равно поеду, даже без нее. Папины лошади участвуют в соревнованиях во многих странах. Может, мы встретимся с тобой в Париже.
— Это было бы прекрасно. И ты при случае должна побывать у меня в Лондоне.
— Мы обязательно приедем к тебе, — восторженно захлопала в ладоши Люси. — И увидим, как Алеппо берет первый приз в Англии!
Было уже за полночь, когда небольшой абсарокский отряд через узкое ущелье втянулся в потаенную горную долину. Дорога заняла так много времени, потому что двигались медленно — преимущественно по узким руслам неглубоких рек, чтобы не оставлять следов. После того как племя достигло конечной цели своего пути, разведчики вернулись и уничтожили последние следы — буквально замели их с помощью заранее заготовленных веников.
В темноте закипела работа — разворачивали и ставили вигвамы. Поскольку народ был привычен к кочевому образу жизни, дело спорилось, и очень скоро возведение жилья было закончено. Внутри вигвамов разожгли небольшие костры, чтобы обогреться пока еще холодной ночью и приготовить пищу. Дети поели и легли спать, а взрослые, взбудораженные последними тревожными сообщениями, какое-то время обсуждали события дня — все одобряли быстроту и слаженность, с которой совершили переход в это укромное место.
К счастью, недавняя большая охота на буйволов оказалась успешной — теперь у племени был добрый запас и мяса, и зерна, и они могли бесхлопотно пересидеть несколько месяцев, пока не ударят холода, которые разгонят ополченцев по домам. Только юноши, отчаянные и несмышленые, люто рвались в бой с распроклятыми волонтерами. Однако с тех пор, как в этих краях обнаружили золото и бледнолицые начали массовое проникновение на их исконные земли — а тому уже четыре года, — среди монтанских абсароков постарше лишь самые тупые полагали, что прямое военное столкновение способно решить все проблемы.
Абсарокское племя Воронов, чья кровь текла в жилах Адама, состояло из двух достаточно небольших общин, насчитывавших вместе едва ли четыре тысячи человек. Одни жили в предгорьях, другие — у Вороньей реки. Еще в 1825 году их вожди смирили гордыню и поняли, что придется терпеть нагловатых бледнолицых пришельцев и как-то уживаться с ними. Худой мир лучше доброй войны. И сегодня происходил лишь очередной эпизод в долгой битве за выживание.
В вигваме Адама вокруг очага сидели вместе с хозяином Джеймс и Белая Выдра. Другие гости уже разошлись по своим жилищам. Адам остался с двоюродными братьями, вместе с которыми вырос и возмужал. Закончив запоздалый ужин, мужчины закурили трубки и стали обсуждать возможные маршруты движения мигеровского отряда. Потом перешли на более веселые темы: стали вспоминать свои юношеские проказы и подвиги, тихонько посмеивались, чтобы не разбудить соседей. Однако разговор мало-помалу замедлялся — голоса у них охрипли, усталость начала сказываться, всех троих немного клонило ко сну.
Что ж, хоть они и притомились, а на душе было хорошо: маневр провели быстро и удачно, и теперь племя в относительной безопасности.
Можно вздохнуть с облегчением.
И поэтому мужчины слегка благодушествовали, говоря о будущем.
Тут полог двери распахнулся, и вошла молодая женщина с горшком небольших сладких лепешек.
— Если не ложитесь спать, — сказала Весенняя Лилия, — то, думаю, ореховые лепешки будут вам ко времени.
— Хватит, посидели, и довольно, — сказал Джеймс. — Не знаю, как вы, а я иду спать. Так что, извините, друзья. А пару лепешек прихвачу с удовольствием.
— Пожалуй, присоединюсь к тебе, — кивнул Белая Выдра. — Уже рассвет не за горами.
При этом он со значением посмотрел на Адама. Оба кузена вышли, оставив брата наедине с Весенней Лилией.
— Мои друзья проявили похвальную тонкость чувств, — с улыбкой произнес Адам.
— Быть может, неделикатность проявила я, — молвила Весенняя Лилия, ставя горшок на пол. — Не стоило мне вторгаться. Я помешала вашей беседе.
— Ничего, ничего, — сказал Адам. До пояса голый, он сидел в расслабленной позе, устало прива-лившись к плетеному подспиннику. — Ты всегда поступаешь правильно. А вообще-то деликатностью я сыт по горло — она у меня в печенках сидит.
Весенняя Лилия верно поняла намек, потому что сказала:
— А Белая Выдра сообщил, что твоя жена уехала, и уже давно.
— Для меня ты по-прежнему жена моего брата, пусть он и погиб.
Законы племени допускали и даже поощряли брак со вдовой брата. Поэтому слова Адама были не более чем вежливым способом сказать, что женитьба на Весенней Лилии не входит в его планы.
— А что за желтоглазая живет на твоем ранчо?
Абсароки всех бледнолицых женщин по традиции называли желтоглазыми.
— И все-то вы тут про меня знаете! — добродушно усмехнулся Адам. — Эта желтоглазая надолго не задержится… А тебе я хочу сказать — ты член моей семьи. И я свои обязанности знаю.
— Ты уже оказал немалую помощь и мне, и моим детям. Спасибо. Не смею, просить тебя о большем. Но тебе нужна женщина, Тсе-дитсира-тси! Мы с тобой ночами мешали наше дыхание, когда были совсем молодыми — до того, как я вышла замуж за твоего брата… Я уверена, что смогла бы сделать тебя счастливым.
— Хорошие были времена, беспечные, — тихо произнес Адам и мечтательно улыбнулся, вспоминая прошлое. С тех пор как бледнолицые нашли здесь золото, все пошло кувырком… — Ну, а нынче все иначе, — сухо заключил он, поиграв желваками.
Адам имел в виду и то, что для индейцев наступили совсем тяжкие времена, и то, что сам он уже не молод и строже относится к себе. Одно дело юношей — принимать участие в любовных играх молодежи, и другое — уже зрелым человеком выказывать знаки внимания индейским девушкам и одиноким женщинам. Не раз случалось Адаму преодолевать соблазн, когда ему на шею бросалась очередная хорошенькая абсарочка. Незаконному ребенку он не сможет дать полноценное и достойное воспитание, а значит, не стоит и рисковать. В клане нет жестких моральных норм, и мать-одиночка косых взглядов не вызывает — родственники просто обязаны помогать ей растить ребенка. Но Адама, сколько бы он ни содействовал воспитанию незаконного отпрыска, будет вечно терзать чувство, что он чего-то недодал ему. Словом, как прикинешь взрослым умом возможные осложнения, так и заложишь не в меру сластолюбивые руки за спину. Да и отошел он от клана — проводит в нем намного меньше времени, чем в молодости.
