Виктория Холт - Гордость Павлина

Я с возмущением сказала:

— Прошу вас, Бен, довольно. Я никогда не буду жить так, как живет мистер Мэдден, и никогда не соглашусь на его заботливое покровительство.

— Видишь, Джосс, нашу Джесси можно легко вывести из себя, — сказал Бен. — Но так и должно быть, тебе ведь не нужна тихая и нежная маленькая голубка, не так ли?

Джосс не ответил. Мне казалось, что он должен относиться ко мне с такой же неприязнью, как и я к нему.

— Теперь наступило время объяснить вам положение дел, — продолжал Бен. — Время уходит. Кто знает, когда высшие силы придут за мной? Может быть, завтра… послезавтра или… через несколько месяцев. Мы можем быть уверены лишь в том, что они придут. Поэтому я хочу, чтобы свадьба состоялась как можно скорее. Тогда я уйду счастливым.

— Вы не понимаете, Бен, что вы предлагаете! — воскликнула я.

— Понимаю, моя дорогая. Я очень долго все это обдумывал. Как только я узнал тебя, я сказал себе: «Это для Джосса. Я хочу, чтобы эта девушка родила мне внуков». Многие недели я только об этом и думал.

— А теперь ты видишь, Бен, с каким ужасом отнеслась мисс Клэверинг к твоему предложению. Придется от него отказаться.

Впервые я бросила на него одобрительный взгляд.

— Женитьба — это в какой-то мере игра, — сказал Бен. — В вас обоих есть азарт игрока. Джесси, когда ты обдумаешь все, что включает в себя это предложение, ты согласишься со мной. Джосс уже почти принял его.

— Нет, — ответил он. — После того, как я увидел антипатию мисс Клэверинг…

— О, гордый… гордый, как павлин. Ты всегда хотел преуспевать и считал, что это твое право. — Бен повернулся ко мне. — Этот Джосс, он как раз для тебя. Почему вы оба такие упрямые? Джессика — привлекательная девушка. Разве ты так не думаешь, Джосс? А ты, Джесси, не можешь не признать, что Джосс идеальный мужчина. Обыщи всю Англию и Австралию, и не найдешь лучшего мужа. Будьте благоразумны. Говорю вам, это мое предсмертное желание. Ведь вы же не можете отказать мне?

— Можем, — сказал Джосс. — Бен, ты жесток.

— Знаю, — ответил он с хриплым смешком, — но я ничего так сильно не хотел в жизни. Я только тогда буду счастлив и спокойно умру, когда увижу, что вы стали супругами. И я знаю, что так нужно. Я могу заглянуть в будущее.

Я подумала, что он сошел с ума. Я уверена, что старый Бен никогда бы не стал так говорить.

— Теперь послушайте меня, — продолжал он. — Я уже отдал распоряжения своим адвокатам. Все, что у меня есть, я оставляю вам, за исключением мелочей, но только в том случае, если вы поженитесь.

— А если нет? — спросил Джосс.

— Мой дорогой Джосс, ты ничего не получишь. Ничего.

— Но послушай…

— Ты не можешь спорить о наследстве, когда я на пороге смерти, — сказал Бен, и в глазах его заблестели озорные огоньки. — Вы оба ничего не получите, пока не поженитесь. Это определенно. Джосс, а ты хочешь потерять компанию? Она уплывает из твоих рук!

— Ты этого не сделаешь!

— Увидишь. А ты, Джессика, хочешь провести всю свою жизнь в Дауэр Хаузе с этой сварливой женщиной, твоей бабушкой, ухаживая за ней, когда она совсем состарится? Или предпочтешь жизнь, полную приключений? Тебе выбирать. Вы оба правы, говоря, что я не могу заставить вас. Я не могу. Но вам будет плохо, если вы не сделаете то, чего я хочу.

Мы смотрели друг на друга.

— Это абсурд, — начала я, но Джосс Мэдден не ответил.

Я была уверена, что он думает о своей компании. Бен нарисовал передо мной картину не лучше. Я видела себя десять… двадцать лет спустя, с морщинками вокруг глаз. Вот я украшаю церковь, подшиваю никому не нужные тряпки для бедных. И вот я уже стара, раздражительна, потому что жизнь прошла.

Бен понимал, о чем я думаю.

— Это игра, не забывайте об этом. Так что вы собираетесь делать?

Он опустил голову на подушки и закрыл глаза. Я встала и сказала, что ему надо отдохнуть. Он устало кивнул.

— Вам есть о чем подумать, не так ли?

Казалось, он полон тайного веселья. Джосс Мэдден проводил меня. Я сказала:

— Я пройду через мостик над ручьем.

— Боюсь, что для вас это был шок, — тихо проговорил он.

— Вы правы, и быть не могло иначе, — ответила я.

— Я думал, что такие молодые леди, как вы, часто выходят замуж за тех, кого им выбирают.

— Но это не означает, что данная ситуация более приемлема.

— Очень жаль, что я так неприятен вам. Вы показали это очень ясно.

— Не думаю, что и вы проявили больший энтузиазм по поводу предполагаемой женитьбы.

— Я думаю, мы оба такие люди, которые хотели бы сделать свой выбор самостоятельно.

— Кажется, Бен сходит с ума.

— Он этого не думает. Клэверинги произвели на него неизгладимое впечатление. Ваше величественное прошлое, дом предков и тому подобное. Он хочет, чтобы голубая кровь смешалась с кровью плебейской.

— Ему придется придумать другой способ.

— Вряд ли, если вы откажетесь уступить.

— Не хотите же вы сказать, что согласитесь с ним? — я остановилась и с удивлением посмотрела на него.

Кривая улыбка показалась на его губах.

— Для меня ставка очень велика, — ответил он.

Я сказала коротко:

— Не провожайте меня. До свидания.

— Aurevoir[1], — сказал он мне вслед.

Я вернулась в Дауэр Хауз в полном недоумении. Войдя в холл, я почувствовала сильный запах воска, хотя давно должна была привыкнуть к нему за эти годы. Бабушка обычно говорила, что хотя мы и разорены, но не должны этого показывать и наше скромное жилище будет всегда в безукоризненном состоянии. В холле было красиво, стояла даже ваза с лилиями и тюльпанами. Из гостиной раздавались голоса бабушки и Ксавье, и я подумала, что дедушка тоже там, как всегда в роли кающегося грешника. Я задержалась на мгновение, представляя, что произошло бы, если бы я открыла дверь и объявила, что выхожу замуж и уезжаю в Австралию. Хотя вряд ли это было настоящим предложением, ведь жених скорее был вынужден сделать его, чем стремился к этому сам. Но как же сильно хотелось мне объявить им эту новость!

Я пошла в свою комнату, маленькую, но приятную, со старинным портретом на стене. Раньше картина, как и все другие портреты, висела в галерее Оукланда. Это был портрет Маргарет Клэверинг, написанный приблизительно в 1669 году, красивой молодой женщины. Не знаю точно, что она натворила, кажется, что-то ужасное, но в таком духе, что даже бабушка намекала на это с удовольствием, потому что все происходило при королевском дворе. Бедную Маргарет сбросила лошадь, когда она убегала с очередным любовником от очередного мужа.

В комнате дедушки со стен смотрели картежники. Это была веселая толпа — расточители и гуляки. Они скорее привлекали, а не отпугивали. Во всяком случае, выглядели привлекательнее, чем тот добродетельный спаситель нашего состояния из восемнадцатого века, который одобрительно взирал только на бабушку.