Кимберли Кейтс - Прекрасная лилия
– Даже если б я и согласился помочь тебе, увы, у меня нет ничего, что бы я мог ему отдать за эту проклятую корову! – прорычал он. – Я никогда не брал причитавшуюся мне часть военной добычи! Но даже будь я богаче Конна, что бы это изменило? Все, что принадлежит мне, осталось в замке.
– Нилл, ну должен же быть хоть какой-то выход! – В голосе Фионы звенело отчаяние. – Может, попробуем?
– Нет, Фиона, – рявкнул Нилл, – я не стану потворствовать этому безумию! Надеюсь, у тебя хватит ума, чтобы выкинуть это из головы!
– Так же, как когда-то ты – Дэйр? И нас с матерью? Нет, Нилл, в отличие от тебя я никогда не отдам так легко то, что люблю! И корову эту я получу! И я буду жить на этой земле и умру на ней – запомни это навсегда!
– Ты сделаешь то, что я прикажу!
– Нет, я поступлю так, как сочту нужным! И если ты не намерен приковать меня к себе цепью или запереть в самой высокой башне, которая найдется в Ирландии, то я, право же, не знаю, как ты сможешь мне помешать! – Выпалив все это, Фиона вихрем вылетела из комнаты.
Глава 10
Нилл хмуро смотрел вслед сестре и вдруг заметил, как из-под арки, которая вела в другие помещения замка, выскользнула изящная фигурка. Волосы Кэтлин были убраны назад и сколоты в тяжелый пучок; несколько локонов, выбившихся из него, шаловливо сбегали вдоль щек. Опустив глаза, она теребила плотные складки одежды, словно это помогало скрыть терзавшие ее гнев и боль, ярость и отчаяние.
Кровь бросилась в лицо Ниллу. Дьявольщина, много ли ей удалось услышать?! Впрочем, какое это имеет значение? Кэтлин и так уже успела заглянуть в самые сокровенные уголки его души.
– Нилл, что-нибудь случилось? Фиона вылетела из комнаты как ошпаренная.
– Мои отношения с сестрой не твоя забота.
Кэтлин расправила салфетку, лежавшую на столике из мореного дуба.
– Извини, я вовсе не хотела вмешиваться. Просто я чувствую – в какой-то мере это моя вина, что все так получилось. Если бы не я, тебе не пришлось бы возвращаться сюда.
– И моя мать, и это отродье дьявола, которое мне почему-то приходится называть сестрой, попросту умерли бы с голоду, а я бы ничего и не узнал. Что ж, с другой стороны, хотя бы увидел, как о них позаботились на самом деле, прежде чем я… – Он осекся и замолчал, отведя глаза в сторону. – Я думал, мы задержимся здесь ненадолго – только чтобы взять достаточно припасов и уехать куда-нибудь подальше отсюда. Но теперь мне понадобится время – нужно позаботиться о них. Моя мать… впрочем, ты сама видела. А Фиона, думаю, попробует при первой же возможности сбежать и вернуться сюда.
– Мы останемся до тех пор, пока ты все не уладишь.
– Господи, как вы не понимаете, что понадобятся годы, прежде чем Дэйр хоть наполовину возродится к жизни?! А с каждым днем риск все больше. Пройдет немного времени, и Конн заподозрит неладное. А уж когда это случится, он поднимет по тревоге всех своих воинов. Можешь не сомневаться – в Дэйр они явятся в первую очередь. И когда это случится… – Он замолчал. Глядя вдаль, Нилл задумчиво пригладил растрепавшиеся волосы.
– Мы с тобой должны были уехать из замка завтра на рассвете, с сумками, набитыми припасами и деньгами, достаточными, чтобы хватило переправиться через море и обеспечить тебя на какое-то время.
– Но мы не имеем права ничего брать отсюда! – Кэтлин в волнении стиснула руки. – Нилл, ведь им самим нечего есть!
– Ты что, думаешь, я этого не вижу?! – взорвался он, оборачиваясь, чтобы взглянуть ей в глаза. – Да на этой земле вообще никого и ничего не осталось, черт подери! Людей сжигали в их собственных домах! Даже олени, и те исчезли из леса! Фиона клянется, что все это было сделано намеренно – чтобы уморить голодом тех, кто оставался в замке.
– Господи, да кто же мог решиться на такое злодейство?! Обречь на голодную смерть женщину и невинного ребенка!
– Кровь Христова, Кэтлин! Неужто ты до сих пор веришь, что все люди такие добрые, честные и благородные, как сестры-монахини в твоем аббатстве?! Дурочка, неужели даже меч, занесенный в ту ночь над твоей головой, не заставил тебя прозреть?! Ладно, пусть тебе этого мало, тогда посмотри, что стало с Дэйром, – ведь он превратился в руины!
– Но кто же способен на такую жестокость?!
– Фиона утверждает, что Конн самолично приказал разрушить замок. Но мне не верится – слишком много раз в прошлом я был свидетелем его благородства.
Нилл, словно тонущий, цеплялся за соломинку, стараясь сохранить в душе веру в человека, которого привык любить, как отца. Обломись она, и он погрузится в пучину, потеряв то, ради чего стоит жить. Кэтлин хотелось прижаться к нему, крикнуть, что она не даст этому случиться, но увы – не к ней взывал о помощи Нилл. Он по-прежнему верил в честь и благородство Конна. Сейчас этот суровый сильный человек напоминал ей испуганного мальчишку, растерянного, одинокого, каким он когда-то вошел в замок верховного тана. И Конн тогда стал для него олицетворением всего, во что стоит верить. Но разве не мог мальчик ошибиться?
– Мне кажется, даже нанести удар мечом под покровом темноты – и то честнее, чем обречь на голодную смерть женщину и ребенка, – едва слышно прошептала Кэтлин.
Нилл стиснул зубы.
– Что ты хочешь этим сказать?!
Кэтлин казалось, что она балансирует на краю пропасти. Но, понимая это, она все-таки не могла заставить себя остановиться, потому что видела, как душа Нилла рвется пополам – и из-за чего, Боже мой! Потому что он нарушил клятву верности человеку, который был недостоин даже коснуться края его плаща!
– Конн ведь приказал тебе убить меня, когда я усну. С таким же успехом он мог отдать приказ разрушить замок Дэйр.
– Ни слова больше! – угрожающе прорычал Нилл.
– Я не обвиняю его. Просто говорю, что, возможно, он имел какое-то отношение к тому, что здесь произошло.
– Ошибаешься! Ты и понятия не имеешь о том, что он за человек!
Кэтлин вглядывалась в его лицо – лицо человека, у которого из-под ног уходит земля.
– Зато я знаю, что именно он приказал тебе убить меня. И теперь я достаточно знаю тебя, Нилл. Если бы ты выполнил его приказ, то воспоминание об этом преследовало бы тебя до могилы!
– Воин обязан выполнить приказ, Кэтлин. Ты ведь понятия не имеешь о том, что иной раз происходит в сражении. И тот, кто выходит на поле битвы с оружием в руках, должен выбросить из головы и жалость, и сострадание, иначе он просто сойдет с ума.
– Да, но ведь той ночью в лесу речь не шла о сражении, там все по-другому: ты защищаешь свою жизнь, твой противник – свою. У вас обоих в руках мечи. Но я-то была беспомощна, Нилл, и не сделала никому никакого зла.
– Но проклятие друида… – пролепетал Нилл, и Кэтлин поняла, что он снова пытается прикрыться тем, во что привык верить с самого детства.
