Барбара Хазард - Укрощенная Элиза

– Я отправила ее спать. Бедный ребенок очень устал. Она все время подавляла зевок, и мне стало ее жаль. – Она помолчала, затем отложила в сторону свое вышивание. – Дрейк. У меня такое странное чувство, будто между тобой и Элизой не все в порядке. Пожалуйста, убеди меня, что я не права. Сделай это! – Он промолчал, и она продолжила: – Конечно, я знаю, что это меня совершенно не касается. Нет! Твоя судьба меня касается, сынок. Я хочу прежде всего, чтобы ты был счастлив! Ты любишь Элизу? И она любит тебя? Я никогда не хотела, чтобы ты женился без любви!

Черты его лица потеряли на секунду свою жесткость, и он улыбнулся.

– Да, я люблю Элизу. И она любит меня, хотя до сих пор отрицает это. Но меня это нисколько не пугает. Рано или поздно она признается, что любит меня. Я в этом уверен.

– Искренне надеюсь, что ты прав, – сказала мать, глядя на него с нежностью. – Она такая приятная молодая женщина! И она, безусловно, красавица. У нее очень симпатична ямочка на щеке, очень миленькая штучка! Я была просто очарована, когда ее увидела…

Еще некоторое время Даррин убеждал свою мать, что он нашел себе ту жену, которую действительно хотел. Но он не говорил о том, что его самого волнует. И графиня не имела ни малейшего понятия, какой спектакль разыгрался в старом доме. Граф сказал, что Элиза сначала отклонила предложение, и мать поверила его словам. Как она поверила и тому, что он встретил Элизу случайно в Лондоне и решил жениться.

Но когда позднее он прошел в свою спальню, Даррин сам не был так уверен в благополучии своего брака. Элиза переменилась с тех пор, как узнала о своей беременности, и стала вести себя с графом холодно, подчеркнуто официально. Может, Элиза думает, что он хитростью заставил ее выйти за него замуж? Опять ее обманул? Нет, у него не было и мысли так поступать. И уж, конечно, ребенок для него был не меньшим сюрпризом, чем для нее. Фактически незадолго до того, как Пелхэм сказала об этом, Даррин собирался пригласить Элизу посетить настоящий замок. И только потом он хотел снова сделать предложение Элизе. Дрейк хотел здесь ухаживать за Элизой так, как она этого заслуживает, и добиться ее любви. Ухаживать за ней и победить ее. Но, Боже мой, теперь он не сможет этого сделать!

Он улыбнулся, вспомнив три дня и три ночи их страстной любви. Да уж, конечно, ничего удивительного в том, что Элиза тогда забеременела.

Даррин засомневался, глядя на дверь, отделяющую его от Элизы. Он страстно хотел пойти к своей жене и заняться с ней любовью, как и раньше. В действительности он только об этом и мечтал, когда они отправились в путь. Казалось, прошла вечность, с тех пор как он держал обнаженную Элизу в своих объятиях. Быть так близко от нее и не иметь возможности поцеловать ее – это невыносимо.

Но его мать сказала, что Элиза очень устала. Из-за долгого путешествия? Или, может, из-за ребенка?

Даррин знал, что лучше не беспокоить Элизу сегодня вечером. Вздохнув, Дрейк налил себе бокал бренди. Он отпил глоток и задумался. Интересно, сколько ему нужно выпить, чтобы сегодня уснуть?

16

Граф смог воздержаться до следующей ночи. К тому же у него не было ни одного шанса, потому что Элиза будто решила не отходить ни на шаг от графини.

Даррин любил свою мать, но тут неожиданно он стал с нетерпением ждать, когда же она уедет. Конечно, говорил он себе, это нехорошо с его стороны и несправедливо. Ведь Элиза должна была за короткое время многое узнать о замке и о том, как управлять всеми делами, какие распоряжения отдавать прислуге, чтобы все было в порядке в жилых комнатах, в кладовых и на кухне. Кто лучше матери мог научить ее всему этому?

И тем не менее он чувствовал себя покинутым и забытым, а потому очень грустил.

Когда наступило время обеда, граф был жутко зол, но старался скрыть свое настроение. Для раздражения была еще одна причина. Элиза ни разу не дала понять, что восхищается величием замка и роскошью комнат. Почему-то это сердило графа еще больше.

Граф знал, что Даррин-Кастл был одним из самых великолепных замков в Йоркшире. Пожалуй, только Кастл-Говард мог сравниться с ним.

Отец Даррина был страстным коллекционером. Он также обожал модернизировать и расширять свои владения. Дарринг-Кастл был делом его жизни. Но, похоже, на молодую графиню замок не произвел никакого впечатления. И Дрейк злился, видя ее почти пренебрежительное отношение. Он помнил ее дом. Приятная вилла, но ничего особенного и уж, конечно, не идет ни в какое сравнение с замком Даррина. А ее дом в Лондоне был просто обычным домом.

После обеда они втроем сидели в гостиной, и Дрейк грустно смотрел на Элизу, которая беседовала с его матерью. В этот вечер Элиза казалась более оживленной, на ее лице чаще появлялась улыбка. Дрейк был рад это видеть.

Беседа тянулась, наверное, целую вечность. Потом Элиза встала вслед за графиней, собираясь покинуть гостиную. Он знал, что Элиза не хочет оставаться с ним наедине. Но он позволил ей уйти, не сказав ни слова упрека. Его день еще настанет. Или, точнее, ночь. И уже скоро, надеялся он.

Минут через пять граф и сам отправился в свои апартаменты.

Он нетерпеливо шагал по комнате, пока не услышал, что служанка Элизы ушла. Только тогда он снял пиджак, галстук, расстегнул несколько пуговиц на рубашке и пошел к жене.

Элиза сидела на постели и при свете настольной лампы читала книгу. Увидев его, она прижала книгу к груди.

Граф подошел и спокойно забрал у нее книгу.

– Не кажется ли тебе, что невинность ты изображаешь не слишком хорошо, моя дорогая? – спросил Дрейк. Он сел рядом с Элизой и взял ее руки в свои. – Мы были с тобой любовниками, – добавил он. – Если ты не помнишь этого, то я помню. Прекрасно помню.

Граф тепло улыбнулся и посмотрел на нее.

– Я… это было так неожиданно, милорд, – запротестовала она.

Ее руки по-прежнему были в его руках. Он заметил, что она часто дышит и легкая ткань ее сорочки поднималась на груди.

Не пытаясь обнять, он наклонился и поцеловал ее. Только его губы и руки прикасались к ней сейчас. Он чувствовал, что она напряжена, и не хотел ее пугать. Когда он поцеловал ее, Элиза задышала еще чаще и закрыла глаза. Он нежно ущипнул губами мочку ее уха, а затем покрыл поцелуями все ее лицо и шею. Поцелуями такими легкими, почти невесомыми – как прикосновение перышка. Но по-прежнему Элиза не могла еще расслабиться.

Тогда он осторожно обнял ее и притянул к себе.

Он погладил ее волосы и отодвинул их с ее лица. На этот раз, когда он поцеловал ее, он не мог скрыть своей страсти. Не мог скрыть, что хочет ее. И она немедленно выказала сопротивление, положив свои руки ему на грудь и попытавшись оттолкнуть его.