Елена Езерская - Бедная Настя. Книга 8. Воскресение
— О чем вы? — нахмурилась Анна: вне всякого сомнения, Ван Вирт тронул ее душу, но ее сердце было отдано другому.
— Похоже, вы неправильно поняли меня, — улыбнулся маг. — Дело в другом. В том, что ваша встреча с невесткой Каменногорского градоначальника не осталась незамеченной. Вернувшись в город, она разнесла эту весть и лично рассказала о том господину Маркелову. Можете себе представить, что сделалось с ним. Онпрекрасно понял, кому обязан вашим спасением и исчезновением из подземелья княжны…
— Но как? — не поняла Анна. — Никто не знал о том, что мы с вами знакомы.
— Свеча, моя нефтяная свеча, которую я так неосторожно уронил в воду в подземелье, — вздохнул Ван Вирт, и Анна побледнела — ведь это борясь с нею, маг потерял ту металлическую трубочку. — Как оказалось, их система водоснабжения имела еще и подводные лопасти, и, когда их заело, рабочие обнаружили застрявший в механизме предмет не известного происхождения. Неизвестный всем, кроме управляющего — он присутствовал на том спиритическом сеансе у градоначальника, когда я зажигал ее. А потом последовало нападение…
— Отчего, однако, вы уверены, что опасность угрожает и мне? — промолвила Анна.
— Она угрожает и вам, и вашей сестре, и господину Санникову — всем, кто помог раскрыть алмазное подземелье Перминовых, — сказал Ван Вирт. — разумеется, они уже не смогут отрицать, что оно существует, и им придется поделиться со своим императором скрытыми от казны сокровищами, но, по имеющимся у нас сведением, господин Маркелов, которому удалось бежать из-под стражи, поклялся отомстить тем, кто разрушил его империю и навредил его хозяевам.
— Я его не боюсь! — воскликнула Анна и осеклась, увидев печальный взгляд Ван Вирта:
— Я тоже не сразу принял эти угрозы всерьез. О чем теперь глубоко сожалею. Но это уже не вернет мне сына.
— И что вы предлагаете мне делать? — растерялась Анна.
— Я только что говорил с Его высочеством, — кивнул Ван Вирт. — Вам будет лучше воздержаться от появления при дворе, но не волнуйтесь, Мария Александровна уведомлена обо всем и полностью поддержала супруга в этом решении — она желает видеть вас живой и здоровой. Но — когда улягутся все волнения, вызванные этим делом. И потому вам следует тотчас же выехать к князю Репнину, который ждет вас в Ситке, в российских американских владениях.
— Но… — попыталась было возразить ему Анна, — не понимаю, откуда вы…
— Мне кажется, вам уже давно пора перестать удивляться моей осведомленности, — вздохнул маг и продолжал, — и следующий ваш вопрос мне тоже известен. Я прошу вас отпустить княжну Софью со мной, ибо путь мой лежит на родину, — уверен, семья господина Ван Хельсинга будет рада принять ее у себя. Что же касается господина Санникова, то он, как мне известно, уже покинул Двугорское, и ему в его заботах будет оказано всемерное содействие, после чего, полагаю, он тоже временно покинет страну.
— Все это так неожиданно… — Анна едва сдерживалась — казалось, еще минута и она расплачется, но Ван Вирт подошел к ней и взял за руку, отчего по всему телу ее опять разошлось знакомое тепло.
— Не стоит бояться того, чего вы еще не знаете, — мягко сказал он. — И прошлое тоже уже вам неопасно, ведь вы предупреждены. Смело идите вперед — к новым берегам. И, кто знает, может быть, к новой жизни…
ЧАСТЬ 2
НА КРУГИ СВОЯ
Глава 1
Новый Свет
Весна запаздывала. Сезон штормов, казалось, уже дважды отступал, но потом непогода вновь загоняла в бухту барк «Смелый», и корабль принужден был прятаться под изогнутым капюшоном прибрежного утеса. В этом от природы естественном укреплении в одном из фьордов острова Ситка близ Ново-Архангельска, где вот уже лет пять находилась теперь резиденция управляющего русскими владениями в Северной Америке, легкий барк мог не опасаться быть изломанным и потопленным жестокой стихией. В первый раз его экипаж в надежде на скорое потепление оставался на борту, чтобы в появившийся просвет в облаках как можно быстрее сняться с якоря. Но, когда на побережье обрушилась новая снежная буря, и волнение моря многократно усилилось, капитан счел уместным задержать на судне только вахтенных, ибо погода явно не предвещала улучшения в ближайшие дни.
Шторм то и дело нагонял с залива обрывки тяжелых черных туч, проливавшихся градом или осыпавших землю густым снежным облаком, отчего вода в гавани набиралась опасно-свинцового цвета и волнуемая штормом неслась к берегу, разбиваясь о скалы и боновые заграждения судостроительной верфи, построенной в виду крепости, и фонтанируя холодными и солеными брызгами, но не достигая, однако, самого поселения, жизнь в котором, казалось, замерла. Столь долгое отсутствие тепла изматывало даже привычных к суровому быту охотников и повергало в уныние промышленных агентов, пропускавших все сроки поставок пушнины. Недостаток солнца делал лица людей серыми, а волны мокрого воздуха и беспросветность в небесах навевали тоску в умах и душах. Но зима между тем, похоже, не собиралась сдаваться — пришла она поздно и в неделю стремительно набрала свое сильными морозами и ледяными ветрами, запорошив крепость снегом под самые окна домов и заставив жителей коротать долгие вечера в обществе домашних.
— Вы сегодня припозднились, ваше сиятельство, — осторожно и словно между прочим сказал Репнину, проходя мимо, библиотекарь: в этот неурочный час князь был единственным посетителем в читальном зале — подобное времяпровождение в ожидании конца шторма представлялось Репнину самым целесообразным. Он решил воспользоваться случаем и завершить свой многостраничный труд, предназначавшийся лично для Его высочества, — заметки о перспективах российских земель на североамериканском континенте.
В огромной библиотеке Ново-Архангельска (более тысячи двухсот томов!) князь разыскал редкие исторические рукописные журналы, составленные первыми исследователями этих мест. Часть из них он успел изучить, к другим намерен был вернуться после поездки на Дальний Восток, но теперь представилась возможность обратиться и к ним. И, читая сейчас дневники Иоанна Вениаминова — священника, прославившегося своим просветительством среди индейцев Аляски и впоследствии по причине вдовства принявшего монашество под именем Иннокентия и получившего сан епископа Курильского и Алеутского, Репнин не переставал удивляться тому вдохновению, что вселяла эта земля в душу изучавших ее людей. Он и сам был очарован суровой красотой Аляски и Юкона и разбросанных вдоль побережья островов, в развитии которых видел немалую перспективу и особо сожалел об утраченном влиянии России в калифорнийской части Америки.
