Александра Девиль - Перстень Дарины
Фотиния замахала руками и завертела головой. Несколько раз она порывалась что-то сказать, но потом сама же себе прикрывала рот. Было видно, что желание рассказать о зловещем событии борется в ней со страхом перед боярином, который мог жестоко наказать ее за болтливость. И этот страх старой приживалки красноречивее всего говорил о том, что смерть первой жены Карпа и впрямь была насильственной.
— Ну ладно, не хочешь говорить — не буду тебя неволить, — сказала Дарина. — Иди, занимайся хозяйством. И пока никому не рассказывай, что я забеременела. Вдруг это не так? Надо ведь еще убедиться.
— И убеждаться нечего! — воскликнула Фотиния. — Для меня это ясно как день. Но если ты приказываешь, то буду молчать. Однако челядь тут же все распознает по тебе, так что скоро и без меня все будут знать.
Фотиния почти бегом удалилась из комнаты. Дарина поняла, что уже завтра новость облетит не только боярское поместье, но и окрестности. Впрочем, ей того и надо было, потому она и открыла свое положение бабе, у которой язык опережал мысли.
После встречи с Назаром Дарина чувствовала себя в еще большей опасности, чем раньше. Она боялась теперь не только мужа и свекрови, не только людского осуждения, но и собственной слабости. Слишком велик был соблазн, когда она сравнивала Назара с Карпом, слишком хотелось ей поверить словам молодого охотника о том, что он ради нее поднял людей и даже ездил просить защиты у князя. Дарина не знала, правду ли он говорит, и жадно ловила слухи, приносимые в дом челядью, крестьянами и заезжими торговцами.
Вскоре она узнала, что и впрямь Назар — не то сам, не то через кого-то — сумел передать князю жалобу на самоуправство боярина Карпа Ходыны, известного своим давним союзничеством с татарами. Даниил Романович, по примеру своего отца, стремился обеспечить себе поддержку крестьян и мещан, а потому не оставил эту жалобу без внимания. С недавних пор он завел обычай назначать в села урядников для защиты смердов от самовластия бояр и для формирования военных отрядов из крестьян. Теперь, после жалобы людей на боярина Карпа и ватагу пришлых разбойников, в села вокруг Меджибожа был прислан урядник — воевода Лукьян Всеславич. Он приехал с женой, немногочисленными слугами и большим отрядом ратников. Вскоре все заговорили о суровости и неприступности урядника. Одни называли его старым, другие — молодым; о жене его одни говорили, что она болеет и потому нигде не показывается, а другие — будто она кичлива и потому ни с кем не хочет знаться. Сперва никто не ведал, есть ли у Лукьяна Всеславича дети, но потом до поместья дошли слухи, что сын его недавно погиб, сражаясь в дружине князя Даниила, а дочь вышла замуж за волынского боярина, служившего князю Васильку — брату Даниила Романовича.
Дарина ни разу не видела урядника, но уже заранее его побаивалась. Вместе с тем, ее радовало, что сразу же после появления Лукьяна Всеславича куда-то исчез Зиновий. Видимо, он и вправду боялся, что Дарина его разоблачит, поэтому не решился оставаться в селе, пока боярин Карп, его покровитель, отсутствует.
Было ясно, что, обосновавшись на новом месте, урядник первым делом поедет в имение боярыни Ходынской, сын которой провинился перед князем и снискал ненависть окрестных жителей. Дарина не знала, как себя вести и что говорить суровому воеводе, а потому не хотела, чтобы он явился в дом сейчас, в отсутствие боярыни Ксении. В другое время девушка, наверное, не желала бы скорого возвращения свекрови, но теперь испытала облегчение, когда высокая и стройная фигура боярыни показалась в проеме двери. Дарина даже кинулась к ней с радостным приветствием, на которое Ксения ответила сдержанной улыбкой и прямым вопросом:
— Так ты ждешь ребенка, дитя мое?
— Фотиния рассказала? А ведь я ее просила раньше времени не говорить, — пробормотала Дарина, опустив глаза.
— Все равно я бы узнала. И должна узнать ранее всех, ведь это будет мой первый внук. — Боярыня взяла Дарину за плечи и пытливо заглянула ей в лицо, пытаясь поймать убегающий взгляд девушки. — Странно, что ты понесла с первой ночи. Ведь я вижу, что Карп не мил тебе, а от немилых редко зачинают вот так, сразу.
— Наверное, так Богу было угодно, — пролепетала Дарина.
— Тоже верно, — вздохнула Ксения. — Будем надеяться, что ребенок окажется лучше своего отца…
С этими словами боярыня, резко повернувшись, вышла из комнаты. Дарина удивленно посмотрела ей вслед, уже не в первый раз отмечая, что Ксения отнюдь не питает слепой материнской любви к своему старшему сыну. Минуту подумав, девушка побежала за свекровью и стала сбивчиво рассказывать об уряднике, который со дня на день должен явиться в боярский дом. Ксения, ничуть не испугавшись нежеланного гостя, спокойно заметила:
— Что ж, пусть приходит, нам скрывать нечего. За те проступки, в которых виноват Карп, мы с тобой не отвечаем. Месяц назад я уже все объяснила князю Даниилу, и его урядник, наверное, об этом знает.
Дарина порой недоумевала: от природы ли боярыня Ксения такая смелая и спокойная, или просто после гибели своего младшего, любимого, сына ей уже все безразлично и ничего не страшно.
Лукьян Всеславич явился в дом бояр Ходынских на второй день после возвращения Ксении. Дарина, сидя в уголке за вышиванием, с интересом присматривалась к гостю и прислушивалась к его разговору с боярыней.
Л укьяну было лет около пятидесяти, что для юной Дарины казалось старостью. Старили воеводу и седые волосы, и глубокие морщины, и суровое, почти угрюмое выражение лица. В худощавой, но крепкой фигуре Лукьяна угадывалась выправка бывалого воина, а в серых глазах его мелькало порой добродушное выражение, смягчавшее строгие черты.
Он начал разговор с того, что-де князь Даниил не собирается наказывать женщин за грехи их сыновей и мужей, но требует, чтобы сами боярыни ему верно служили и помогали его урядникам на местах.
— Чем же я могу помочь тебе, Лукьян Всеславич? — пожала плечами Ксения. — Разве что приютить в своем поместье твоих ратников.
— Да, — кивнул воевода. — У тебя ведь освободилось место после того, как Карп уехал и увез за собой свою ватагу. Мои люди неприхотливы, проживут в бедных хижинах и даже будут помогать по хозяйству. Ну а ты, боярыня, служи князю честно. Я верю тебе, потому и говорю с тобой откровенно. Знаешь ли ты, что князь Даниил собирается выступить против татар? А ведь Карп, наверное, сейчас находится у них. Что, если он вместе с татарами пойдет воевать против своего князя? Найдешь ли ты в себе силы отказаться от Карпа? Не вступишь ли ним в тайный сговор? Хотя, конечно, тебе его жалко как сына…
