Кортни Милан - Искушение любовью
Толливер уставился на карточку.
— Но как же так вышло, что правила ОМД так… так расходятся с вашими убеждениями?
Да очень просто. Я старался избегать любых соприкосновений с данной организацией. Она способна вогнать в краску кого угодно. Однако Марк уже начинал понимать, что виновата во всем его собственная небрежность.
— Толливер, — сказал он. — Это вышло потому, что я совершил ошибку. И очень большую ошибку. И именно вы помогли мне это осознать.
— Вы? Ошибку?
— Я должен был поговорить с кем-нибудь из ОМД раньше. Возможно… — он вздохнул и посмотрел в растерянные глаза Толливера, — возможно, еще не поздно начать прямо сейчас.
— Вы хотите произнести речь перед ОМД? О, но это же прекрасно! Может быть, в следующий вторник?
Миссис Фарли и мисс Льюис подошли ближе. Им уже вручили ружья. Мисс Льюис держала свое большим и указательным пальцами, словно была готова в любой момент уронить его на траву.
— Чем скорее, тем лучше. Надо с этим покончить. Вторник вполне подойдет. А теперь идите и поздоровайтесь со своей возлюбленной.
Толливер залился краской:
— Она не моя… о, вы надо мной подшучиваете.
Когда дамы наконец присоединились к ним, Толливер снова завел речь о правилах состязания, объясняя их все более и более бессвязно, а когда он окончательно запутался и сбил всех с толку, то не нашел ничего лучше, чем начать расспрашивать мисс Льюис о предстоящей проповеди ее отца. Юная леди смутилась и покраснела.
Вряд ли флирт и легкомысленные действия ввергнут Толливера в опасность, подумал Марк. Скорее в полный конфуз.
Миссис Фарли поочередно взглянула на обоих молодых людей, а затем посмотрела на Марка. Они обменялись едва заметными улыбками.
Марк протянул руку и решительно отнял у Толливера членскую карточку.
— Я передумал. Я аннулирую это до тех пор, пока вы не научитесь как следует ею пользоваться, — заявил он.
— Чем именно? — поинтересовалась мисс Льюис.
— Ничем, — быстро ответил Толливер и махнул Марку рукой. — Абсолютно ничего особенного.
Но миссис Фарли все же успела заглянуть через его плечо в карточку и расхохоталась.
Это было нечестно. Никогда раньше он не видел, чтобы она смеялась. Ее лицо совершенно изменилось; оно сияло. Она смеялась звонко и от души, и Марк почувствовал, как все разумные мысли исчезают из его головы. Если бы он мог произнести хоть слово, то принялся бормотать что-нибудь о проповедях, совсем как Толливер.
— Не обращайте на него внимания, мистер Толливер. — Миссис Фарли выдернула карточку из рук Марка и сунула Толливеру в карман. — У вас все прекрасно получается — учитывая обстоятельства. А что касается вас… — она кивнула Марку, и у него перехватило дыхание, — я бы хотела кое о чем с вами переговорить.
Она повернулась и пошла вперед. Когда они отошли на несколько шагов, она покачала головой:
— Бедный юноша. Ему невероятно трудно производить впечатление одновременно на вас и на мисс Льюис. Вы же его герой, вы это понимаете? Постарайтесь проявить снисходительность.
— Вы правы. Мне не следовало его поддразнивать.
— Да уж. — Она вздохнула и улыбнулась. — Вы ведь поставили на той карточке свои инициалы, верно?
— Да?
— Марк 9:47? Не странноватое ли имя для маленького мальчика?
Улыбка на его губах угасла.
— Моих братьев зовут Эш и Смайт. Нашу мать не очень заботило то, чтобы дети получили веселые счастливые имена. — Он помолчал. — А вы можете вот так, с ходу, узнать, что это за глава? И при этом утверждаете, что вы дурная женщина?
— Так оно и есть.
— Вы самое неудачное воплощение падшей женщины, которое я когда-либо встречал.
— Мой отец был викарием, — холодно заметила она. — Детские воспоминания иногда всплывают против моей воли, и я ничего не могу с этим поделать. И потом, в самом деле, вас назвали в честь сорок седьмого стиха девятой главы Евангелия от Марка, где сказано, что если глаз твой соблазняет тебя…
— Я знаю, — прорычал Марк. — Незачем мне напоминать. И в следующий раз я подпишусь просто сэр Марк. Вам понятно? Забудьте о том, что вы видели.
Повисла долгая пауза. С того места, где они стояли, Марк видел Толливера и мисс Льюис. Толливер что-то бубнил, но по тому, как смотрела на него Дина, можно было сделать вывод, что он добился куда больших успехов, нежели Марк. Ярдах в двадцати священник рассказывал кому-то о той самой проповеди, содержание которой столь подробно изложила мисс Льюис.
Срочно требовалась новая тема для разговора.
— Вы хорошо стреляете? — наугад выпалил Марк и тут же понял, что попал в цель. По тому, как свободно миссис Фарли держала ружье, как будто бы и не осознавала, что оно находится у нее в руках, и в то же время готова была в любой момент вскинуть приклад к плечу и выстрелить, можно было безошибочно определить прекрасного стрелка. Такая легкость достигалась только упорной тренировкой и долгими годами практики.
Она безразлично пожала плечами:
— У меня не слишком большой опыт стрельбы из мелкокалиберного ружья. А у вас?
Ага. Значит, это мелкокалиберное ружье. Для Марка все они выглядели более или менее одинаково — длинный ствол и деревянный приклад.
— Я довольно равнодушен к стрельбе, — признался он. — Когда я был ребенком, стрельбища у нас не было. А последние годы я провел в Лондоне у своего старшего брата, и мне редко выпадала возможность пострелять где-нибудь за городом. Остается только надеяться, что я не займу позорное последнее место.
— Что-о-о? — изумленно протянула миссис Фарли. В ее голосе прозвучала явная насмешка. — У безупречного сэра Марка есть недостатки? О боже! А я как раз оставила нюхательную соль и уксус дома.
Сэр Марк не помнил, когда в последний раз кто-нибудь над ним подшучивал — исключая братьев, конечно. И сейчас, глядя в ее темные, искрящиеся смехом глаза, он чувствовал себя просто великолепно. Лучше, чем готов был это признать.
Он попытался придать лицу постное выражение.
— Это всего лишь один малюсенький недостаток. К тому же, если я буду говорить громко и уверенно, никто ничего не заметит. — Он взглянул на священника, который продолжал вещать что-то зачарованной группе слушателей.
Миссис Фарли снова рассмеялась. О да, уже много лет никто не осмеливался его поддразнивать, а уж тем более смеяться в ответ на его шутки; большинство их просто не понимало. Марк ощутил, как уходит напряжение последних дней. Подавленный гнев, нерешенный вопрос об участии в комиссии — все отошло на второй план и перестало его тяготить.
— А вот вы, судя по всему, отличный стрелок, — добавил он.
