Барбара Картленд - Свободная от страха
— С вами… все в порядке? — робко спросила она.
— Я в порядке… благодаря вам.
Больше ничего произносить не требовалось. Их взгляды, встретившись, говорили красноречивее всяких слов. В глазах герцога было тепло и искренняя благодарность, во взгляде Иоланды — нарастающая тревога за него, за Питера, за себя.
Ей казалось, что все опасности еще впереди, что они надвигаются на них мрачной темной стеной.
Не желая показывать свой страх, девушка выбежала из комнаты.
Сверху доносилось множество звуков — скрип снастей и хлопанье поднимаемых парусов, топот ног по палубе барки, отрывистые команды, с боков — всплески струящейся за бортами воды.
Сжавшись в комочек в неосвещенной, темной и сыроватой каюте, Иоланда прислушивалась к этим звукам с тревогой. Она догадывалась, что и герцог испытывает те же чувства и так же чутко прислушивается к тому, что творится наверху.
Когда они плыли вниз по течению, к Луврской пристани, в глубоко сидящей в воде под их тяжестью утлой лодчонке, она все ждала, что на берегу раздастся крик, означающий, что их обнаружили, а может быть, затем последуют и выстрелы.
А до этого были еще напряженные мгновения якобы беспечной прогулки по саду с герцогом, потом стремительный бег под прикрытием кустов к отворенным Питером воротам.
Они старались как можно незаметнее выскользнуть из сада, и Иоланда все глядела по сторонам, и за каждым деревом ей чудились люди Фуше.
Однако ничего не случилось, вокруг было по-прежнему тихо и спокойно, и они продолжили путь по улицам, ведущим к берегу Сены. Впереди шли Иоланда с герцогом, словно обычная парочка — кавалер и его дама.
Хоукинс и Питер следовали за ними в отдалении.
Герцог иногда низко склонялся к ней, словно бы для того, чтобы шепнуть что-нибудь на ушко, чтобы как можно достовернее изобразить прогуливающихся влюбленных. Иоланда убеждала себя, что все окончится хорошо, что она и ее брат на редкость везучие. Ведь им так везло до сих пор, с момента, когда они ступили на землю Франции. Удача не покидала их. Почему же она должна изменить им сейчас?
Но именно потому, что ей было так хорошо идти рядом с герцогом, она боялась, что все это вдруг как-то трагически прервется.
Увидев ожидающую их барку, Иоланда снова испытала щемящее чувство тревоги. Она понимала, что по такой глубоководной реке, как Сена, барки плывут под парусами. Но, словно в насмешку над беглецами, выдался на удивление безветренный, тихий вечер. В этом случае паруса будут совершенно бесполезны, а люди Фуше могут вот-вот появиться на берегу.
Но на сомнения и на ненужные вопросы уже не было времени.
С борта спустили веревочный трап, по которому Иоланда и мужчины вскарабкались на палубу, а затем громадного роста и властного вида человек — вероятно, это и был сам Бувье — провел герцога и ее вниз, в крохотную каюту, с таким низким потолком, что герцог смог войти туда лишь согнувшись.
— Я не предвидел, монсеньор, что вы прихватите с собой даму, — неприветливо заявил великан, остановившись на пороге каюты.
— Если вы благополучно доставите нас всех в Гавр, я утрою обещанную вам сумму, — вместо ответа пообещал герцог.
Несомненно, что слова герцога понравились Бувье. В то же время он все-таки выразил беспокойство.
— Я всегда могу объяснить наличие трех лишних людей в экипаже судна, если господа таможенники заявятся на борт. Но как я им объясню присутствие здесь милой леди?
У Иоланды от страха перехватило дыхание.
Она подумала, что ей следует немедленно сойти с судна, но тогда и Питеру придется остаться на берегу.
Но герцог, словно читая ее мысли, твердо сказал:
— Вы отвечаете за нашу безопасность, поэтому должны что-нибудь придумать. Я плачу вам достаточно, чтобы вы как следует пошевелили мозгами.
Бувье ухмыльнулся.
— Мои мозги всегда при мне и работают отлично, если их хорошенько смазать. Те двое, — он показал наверх, имея в виду Хоукинса и Питера, — сойдут при проверке за матросов. Но вы, монсеньор, другое дело. Я покажу вам, куда прятаться в случае опасности… вместе с дамой.
Говоря это, он нагнулся и сдвинул с пола в сторону связки тяжелых канатов и прочий корабельный скарб. За этой громоздкой кучей обнаружился вделанный в стену каюты шкафчик с деревянным сиденьем внутри.
— Тут как раз хватит места на двоих.
— Превосходное укрытие, — сухо отметил герцог. — Уверен, что им пользовались не раз.
Француз вновь ухмыльнулся.
— Я часто вожу груз, который таможенники были бы счастливы конфисковать, но им пока еще это не удавалось.
— Будем надеяться, что и на этот раз их постигнет неудача, — сказал герцог.
Подняли первый парус, и, когда он поймал порыв ветра, судно слегка вздрогнуло, словно живое существо.
Бувье коротко кивнул пассажирам и тяжело протопал по ступеням трапа наверх.
Иоланда опустилась на жесткую скамеечку и огляделась.
Каюта была заполнена множеством различных странных предметов, которые, вероятно, стаскивали сюда за ненадобностью. Тут были и запасные свернутые паруса, ветхие флаги, поломанные инструменты, распоротые подушки и тюфяки с вылезающей из них соломой, грязные одеяла.
Герцог проследил за ее взглядом и недовольно скривил губы.
— Нам хотя бы повезло, что сейчас лето и экипаж может ночевать на палубе. Иначе нам пришлось бы делить эту берлогу с матросами.
Иоланда понимала, что для него, привыкшего к изысканности во всем, к комфорту и к роскоши, пребывание в столь убогой каюте было тягостно. Ей хотелось как-то ободрить его, но она сама была столь удручена окружающей мрачной обстановкой и своими страхами, что у нее не нашлось подходящих слов.
Впрочем, герцог оказался не таким уж привередливым и избалованным вельможей и проявил оптимизм.
— Все недостатки с лихвой искупаются преимуществами плавания на такой отвратительной, но зато надежной посудине. Бувье — неоценимый человек, если ему хорошо платят. Он спас головы множеству ваших аристократических соотечественников, да и моих тоже. Лучше побыть пару дней в этом свином хлеву, чем уронить голову в корзину, устланную окровавленной соломой, под гильотинами.
Ужасна была картина, которую нарисовал герцог. Иоланда невольно поежилась.
— Почему вы раньше не покинули этот страшный город? Вы ведь знали заранее, что заключенный с Бонапартом мир хрупок.
— Вы, француженка, называете свою столицу страшным городом? Странно. Истинные французы считают его самым веселым в Европе, даже во времена террора. Что вас так тянет в Англию, не пойму…
— Простите, что задаю вам лишние вопросы, — сказала Иоланда, торопясь сменить скользкую тему.
