Линда Миллер - Мой разбойник
– Этта Ли – копия своей матери, – заговорил он, приблизившись к Кейли.
Саймон, без сомнений, понял, что его дочь была предметом разговора Кейли и Бетси. Как и почти каждый гость, он держал в руках стакан ромового пунша, который время от времени подносил ко рту и делал маленькие глотки, как подобает благовоспитанному человеку. Кейли не пила, поскольку подозревала, что беременна, и члены семьи ее новоиспеченного мужа перестали предлагать ей спиртное после того, как она несколько раз отказалась.
– Значит, ваша жена была очень красивая, – сделала вывод Кейли.
– О да, – подтвердил Саймон.
Он смотрел куда-то перед собой отсутствующим взглядом, возможно, вспоминая день своей собственной свадьбы, но его лицо, как маска, скрывало все его переживания.
– Кэтлин была прекрасна, – задумчиво добавил он.
В этот момент подошел Дерби, он обнял Кейли и поцеловал ее в щеку.
– Она была слишком красивая для такого как ты, – мягко, но не без издевки заметил он.
– Аминь, – изрек подошедший вслед за Дерби Уилл.
Саймон улыбнулся с налетом грусти в глазах.
– Да, – согласился он. – Кэтлин во всем была лучше меня.
– Сегодня день не для грустных воспоминаний, – вмешался Ангус, который пребывал в отличном настроении.
После знакомства с Кейли он воспрял духом и сейчас выглядел щеголем в своем лучшем костюме и до блеска начищенных ботинках. Он не мог пропустить такое знаменательное событие, как свадьба его младшего сына.
Но никто не сомневался, что Ангус серьезно болен.
Из гостиной доносилась музыка – Этта Ли играла на рояле какую-то задорную мелодию. Сердце Кейли наполнилось теплой истомой. Ее предположения оправдались – она уже носила в себе ребенка Дерби. Кейли никогда не была слишком сентиментальной в своей прежней жизни, по ту сторону зеркала, но эту жизнь она воспринимала острее, как более реальную, настоящую, наполненную смыслом. События и люди затрагивали ее чувства намного глубже, чем раньше. Это сделало ее более уязвимой, она не могла этого отрицать, но она стала и более живой, познала всю богатую гамму эмоций, многие оттенки которой до сих пор не были ей знакомы. Это было, как остаться в живых после страшной болезни или несчастного случая, вдруг заново оценив пронзительную синеву неба, ласку легкого ветерка, прелесть смеха, радость настоящей любви. Каждая прожитая секунда обрела значение, каждый вздох, каждая улыбка стали восприниматься как драгоценность.
– Что с ней случилось?– спросила она Дерби час спустя, после торта, танцев и пунша, и после игры Этты Ли на рояле, когда они уже сидели в номере отеля «Американ». – Я говорю о Кэтлин Каванаг.
Дерби развязал галстук, бросил его в сторону и вздохнул с облегчением.
– Кэтлин, – стал он вспоминать. – Она родилась в Бостоне, там же и познакомилась с Саймоном, когда он учился в колледже.
– Ей нравилось жить на ранчо?
– Думаю, что да, – сказал Дерби. – Она очень любила Саймона, она согласилась бы жить и в курятнике, и в хлеву, только бы быть с ним.
– Как ты к ней относился?
– Я едва знал Кэтлин. Хотя у нас с ней было что-то общее. Ее мать была гувернанткой в одной состоятельной семье, хозяин соблазнил ее и велел отдать родившуюся от него девочку на попечение церкви.
Кейли удивилась.
– Я думала, из таких девочек вырастают женщины, которые потом всю свою жизнь пишут об этом злобные статьи в социальные рубрики газет.
Дерби покачал головой.
– Она вышла замуж за Саймона, – произнес он печально.
Кейли тянула время разговором, но не потому, что не хотела заниматься любовью с Дерби. Она просто наслаждалась предвкушением близости и хотела продлить эти сладостные минуты ожидания. Она знала, что Дерби понимает и поддерживает ее игру.
– А потом? – не унималась Кейли.
– А потом она умерла, родив двоих мальчиков-близнецов.
– Дети?– оторопела Кейли. У нее перехватило дыхание, она инстинктивно приложила руку к животу, рискуя выдать тем самым свои подозрения. – А что случилось с ними? – спросила она, не скрывая волнения.
– Они родились мертвыми, – вздохнув, сказал Дерби. – Саймон, который всегда был самым благоразумным человеком на свете, пил после этого целый год. Если бы Ангус не дал ему однажды в зубы и не убедил перестать жалеть себя и позаботиться о дочери, оставшейся без матери, он, возможно, все еще заливал бы свое горе. Кейли вздрогнула.
– Значит, так Ангус воспитывал своих сыновей? С применением силы? – опешила она.
Дерби подошел к ней, погладил по щеке;
– Нет, – ответил он с нежной улыбкой. – Не так. Он, наверное, был единственным отцом в округе, который никогда не бил своих сыновей – он не верит в эффективность этого метода. Хотя было немало таких, кто считал, что нас нужно пороть не менее двух раз на день.
– Ты не любил его все эти годы. Почему? – задала Кейли давно мучивший ее вопрос.
– Не потому, что он постоянно лупил меня. – Дерби уже терял терпение и предпочел бы заняться другим делом, но Кейли стала теперь членом его семьи и проявляла интерес к ее истории. – Сколько я себя помню, я всегда хотел, чтобы Ангус прискакал в город, забрал мою мать из «Голубой подвязки» и женился на ней. Я хотел быть ему таким же сыном, как Уилл или Саймон.
– Но ты был...
Дерби приложил палец к губам Кейли и покачал головой.
– Я был незаконнорожденным, я был отпрыском шлюхи, – тихо сказал он без горечи или жалости к себе, он просто рассуждал. – Я хотел защитить честь моей матери. Не было дня, чтобы я не думал об этом.
Кейли обвила руками его шею и прижалась к нему.
– О Дерби...
Он поймал ее руку и нежно погладил пальцами ладонь.
– Не надо жалеть меня, миссис Элдер. Сейчас уже все хорошо, а в данный момент я вообще самый счастливый человек на земле.
Кейли заглянула в светло-янтарные глаза Дерби, и у нее не осталось сомнений в искренности его слов. Прошлое, действительно, не имело для него сейчас никакого значения, а если он не горевал по поводу своего тяжелого детства, то ей уж тем более не о чем было переживать. Они приняли в этот день своего рода крещение, для них начиналась новая, переосмысленная, светлая жизнь.
– Поцелуй меня, Дерби Элдер. – Она бросила на него вызывающий взгляд.
– Это приказ, который я выполню с удовольствием, – засмеялся Дерби.
Их губы сомкнулись в сладострастном поцелуе. Кейли словно опьянела от счастья и, наверное, упала бы, если бы Дерби не положил ее на кровать.
– Как ты думаешь, эта кровать будет скрипеть? – забеспокоилась Кейли.
Дерби рассмеялся и снова приложил палец к ее губам.
– Я гарантирую, что тебе это будет безразлично, – он наклонился, снова поцеловал ее, и Кейли поняла, что этой ночью она действительно забудет обо всем на свете, даже о том, как ее зовут. – Ну что, продолжим? Ведь это наша первая брачная ночь, дорогая.
