Барбара Картленд - Любовь и вечность
– По правде говоря, я послал вперед посыльным грума, но в любом случае капитан всегда исполняет мое распоряжение держать яхту в постоянной готовности к отплытию. Как только мы окажемся на борту, мы сможем отплыть к берегам Франции, где будем в безопасности.
– Это… самое главное… – тихонько проговорила Нирисса.
– Но сначала нам надо еще кое о чем позаботиться, – заметил герцог. Прежде чем девушка успела спросить его, о чем же именно, лошади остановились, и в окно кареты она увидела небольшую часовню, стоявшую на краю гавани.
Она удивленно взглянула на герцога, и он пояснил:
– Здесь молятся рыбаки, отправляясь в море, здесь молятся об их благополучном возвращении жены моряков. Я думаю, любимая моя, ты согласишься – это подходящее место для нас, чтобы стать мужем и женой.
Минуту Нирисса смотрела на него недоверчиво, тут, неожиданно для нее, он открыл кожаный чемоданчик, который всю дорогу лежал на сиденье напротив, и достал из него венок из бриллиантов и жемчуга, тот самый, который она нашла в потайном ящике в покоях герцогини, а потом изящную вуаль из тончайшего кружева.
Очень нежно герцог прикрыл вуалью светлые волосы Нириссы, а сверху надел венок.
Когда кучер открыл дверь кареты, они спустились из нее и направились к часовне.
У входа в часовню, сквозь раскрытую дверь, Мирисса услышала плавные звуки органа.
Внутри часовни было бы совсем темно, если бы не свет шести свеч на алтаре, перед которым стоял священник в белом одеянии.
Мирисса посмотрела наверх, увидела, как с купола спускаются рыбацкие сети, и подумала, что они придают этому месту атмосферу таинственности.
Она согласна была с герцогом, который сказал, что в часовне царил дух святости и преданности; он приводил ее в трепет и был созвучен с ее собственной искренней верой.
Линчестер снял дорожную накидку с ее плеч и положил на ближайшую скамейку.
Когда они двинулись по проходу к алтарю, девушка почувствовала, что именно так он представлял себе свою невесту в церкви: в белом платье, кружевной вуали, спадающей вниз, с бриллиантами, сверкающими в венчающем голову венке.
И хотя часовня была пуста, Нириссе казалось, будто там находятся все, кто любил их с Тэлботом и не пожелал бы отказать им в благословении.
Нирисса не сомневалась, что и ее мать, и мать Тэлбота находились рядом.
И несчастная герцогиня, именно такая, какой она предстала девушке в сне. Теперь, когда нашелся спрятанный когда-то венок и снято проклятие, она выглядела счастливой и умиротворенной.
Наконец душа герцогини могла оставить эту землю и отправиться к своему мужу, которого она любила и который любил ее.
Нириссу саму удивляла ее уверенность во всем этом. И все же девушка знала, что права, и, когда она расскажет герцогу обо всем, он ей непременно поверит.
Священник обвенчал их, и она почувствовала благословение, данное им любовью, перенесшей столько страданий и жившей вечно. Такое благословение получают лишь немногие избранные пары.
Звуки органа проводили их от алтаря. Когда они вышли из часовни, Мириссу ослепил солнечный свет. Она не сомневалась, солнечный свет сулил им счастье, которое они найдут вместе.
Через несколько минут их карета уже подъезжала к яхте герцога, которая называлась «Морской конек»и оказалась много больше, чем предполагала девушка.
Как только они ступили на борт, яхта, как и обещал герцог, заскользила прочь из гавани и взяла направление к берегам Франции.
Линчестер не позволил Нириссе наблюдать, как удаляется английский берег, а проводил ее вниз в такую удобную и милую каюту, какой она и представить себе не могла, и попросил ее отдохнуть и выспаться.
– Тебе столько пришлось пережить, – спокойно сказал он, – а впереди у нас целое будущее, и теперь я хочу, чтобы ты уснула. Мы поговорим обо всем позже, когда ты проснешься.
Нирисса хотела возразить. Но она действительно очень устала.
Все происходило настолько драматично, настолько неожиданно, да и спала она, по правде говоря, очень немного в ту воскресную ночь, потрясенная и взволнованная поцелуями герцога.
Сейчас он поцеловал ее не так неистово, а лишь мягко и нежно прикоснулся губами, словно боялся тронуть свое бесценное сокровище.
И не успела она опомниться, как осталась в каюте одна.
Не желая огорчать Тэлбота, девушка послушно легла в постель.
– Представляешь, сегодня неделя, как мы женаты! – обратилась Нирисса к мужу.
– А я полагал, что значительно дольше! – заметил он в ответ.
Уже после своего возгласа Нирисса сообразила, что он ее дразнит.
– И как тебе понравилась эта неделя? – поинтересовался герцог.
Они лежали рядом в большой кровати, которая, казалось, занимала почти всю каюту.
Нирисса повернулась, чтобы подвинуться ближе, и он, обняв ее, прижал к себе с такой силой, что ей даже трудно стало дышать.
– Тебе, должно быть, надоело выслушивать это, но… я… люблю… тебя!
– Расскажи мне о своей любви, – скомандовал Тэлбот.
Нирисса вздохнула.
– Каждый вечер после того, как мы провели его вместе, я чувствую, что невозможно любить тебя сильнее, и все же каждое утро, когда я пробуждаюсь, я сознаю, что ты сделал мою любовь к тебе еще более яркой и удивительной, чем прежде.
– Это правда? – спросил герцог, приподнявшись над ней и отодвигая светлые локоны жены со лба, чтобы взглянуть ей в лицо.
Нирисса видела, что от счастья он казался помолодевшим.
Исчезла его едкая, язвительная полуусмешка в уголках губ и цинично недоверчивые интонации в голосе.
Все его поступки, все слова – все наполнялось любовью, которая, как она заметила, крепла и росла с каждым мигом, проведенным вместе. Казалось уже невероятным, чтобы двое могли быть так исступленно счастливы.
– Так здорово останавливаться в этих небольших французских гаванях, – заговорила Нирисса, словно продолжая свои размышления, – и выходить на берег, чтобы отведать восхитительные местные кушанья. Огорчает только, что рядом с тобой я совсем не в состоянии сосредоточиться на еде, все время думаю о твоих поцелуях!
– Рад, что мои поцелуи тебе еще не приелись, – сказал герцог, – я не устаю целовать тебя и готов делать это всю жизнь.
При этих словах он приподнял ее голову и поцеловал Нириссу сначала осторожно, затем, почувствовав, как ее тело затрепетало в ответ, более страстно.
– Разве может быть что-нибудь великолепнее этого? Я видел, любимая, как ты красива, когда я впервые встретил тебя, но сейчас ты бесконечно прекраснее. Наверное, оттого, что теперь ты больше не маленькая девочка, а женщина.
От слов мужа Нирисса вспыхнула, и он сказал:
– Может быть, ты стесняешься, но мне кажется, дорогая моя, когда я преподношу тебе уроки любви, я заставляю тебя чувствовать себя женщиной.
